Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3

– Эта наволочка, которую ты дал на Молли растерзание, могла бы прослужить еще как минимум несколько лет… Я с самого начала, еще с первых дней замужества нашей несчастной Джулии заметила, что ты очень неэкономен. Это не делает тебе чести, Патрик…

Патрик неприязненно отвернулся от нее и ничего не ответил.

Три женщины, навестившие в этот день Патрика О'Хару, были родные сестры его покойной жены – Джейн (темноволосая), Александра и Антония (коротко стриженная, сидевшая на кровати).

Разговор, судя по всему, предстоял тяжелый – Патрик вот уже полтора месяца нигде не работал (он, электромеханик по профессии, раньше работал в одной частной фирме), и теперь сестры покойной жены, судя по всему, решили поставить вопрос о детях.

Когда Молли вышла, тщательно закрыв за собой дверь, Антония, желчная старая дева с постоянно недовольным выражением лица, никому и никогда не дававшая спуску, наконец подняла на Патрика взгляд своих водянистых глаз.

– Ну, что скажешь?

Тот молчал.

– Что ты дальше собираешься делать?

Патрик, положив ногу на ногу, посмотрел на Антонию со скрытой неприязнью и ответил:

– Не знаю…

– Ты искал работу?

– Разумеется, – коротко ответил он.

Этот разговор с Антонией, как и многие предыдущие) все больше и больше напоминал ему допрос в полицейском участке.

Та, подавшись всем корпусом вперед, спросила:

– Ну, и?

Патрик сразу же понял, что лидерство в этом нелегком разговоре все равно будет принадлежать Антонии, две другие сестры, младшие, по всей видимости, были призваны старшей только для «моральной поддержки», для создания иллюзии численного перевеса.

Антония положила тонкую длинную сигарету, вдетую в мундштук, в старинную пепельницу.

– И каковы результаты?

Глядя в одну точку перед собой, Патрик ответил:

– Пока ничего не нашел…

– Бедная, бедная Джулия, – запричитала Антония, – бедная моя сестра… Это ведь ты вогнал ее в могилу… О, если бы она могла все это видеть!

Такое начало разговора не предвещало для Патрика ничего хорошего.

Впрочем, он не удивился выходке старшей сестры своей покойной жены – он давно знал, что в семье жены – даже в те времена, когда та была еще жива – его не очень-то жаловали.

Конечно же, сейчас Патрику больше всего на свете хотелось выставить эту несносную Антонию за дверь, и он бы наверняка так и поступил, если бы та не была родной сестрой его безвременно умершей жены.

Отведя душу в эпитетах и сравнениях, Антония мрачно добавила:

– Я всегда говорила, что брак Джулии был ошибкой…

Патрик пожал плечами.

– Что ж – теперь уже поздно сожалеть.

И вновь в комнате зависла пауза – долгая, томительная, даже по-своему зловещая.

Наконец Антония начала разговор по существу – собственно, для того она сюда и пришла, для того и привела сестер, для того она ходила в этот дом каждую неделю, словно на службу:

– Стало быть, в работе тебе везде отказывают?

– Мне не отказывают, а только говорят, что пока нет мест, – ответил Патрик.

– Ну, это одно и то же…

Патрик, словно не расслышав последней фразы сестры своей покойной жены, продолжил:

– Нет, это не одно и то же…

– Да-а-а, – протянула Антония, – как видно, жизнь тебя ничему не научила…

На что Патрик с улыбкой, но вполне серьезно ответствовал:

– Жизненный опыт – это не то, что происходит с человеком, а то, что делает человек с тем, что с ним происходит.

Две младшие сестры, Джейн и Александра, равнодушно слушая эту затянувшуюся словесную перепалку, молчали.

Наконец, Антония промолвила:

– Думаю, что нам следовало бы перейти к более конкретному разговору.

Патрик насторожился.

– О чем?

– О детях, – последовал ответ.

Поджав губы, О'Хара произнес:

– Молли и Уолтера я вам не отдам.

Голос его звучал настолько категорично, что Антония невольно вздрогнула.

Однако, собравшись с духом, все-таки спросила, стремясь казаться более уверенной, чем на самом деле чувствовала себя:

– Почему?

– Это мои дети, – Патрик сделал ударение на последнем слове.

– Твои, твои, – скривилась Антония, – и их у тебя никто не отнимает…

– Еще не хватает! – воскликнул О'Хара, недружелюбно покосившись на сестер.

– Однако мы, как ближайшие родственники, несем, так сказать, все бремя ответственности за их судьбы, – зло сверкнув глазами, сказала Антония.

– Самый ближайший родственник их – отец, то есть я, – отрезал Патрик.

– Разумеется…

После непродолжительной паузы О'Хара, решив, что тон, взятый им в беседе, слишком резок, произнес, стараясь придать своему голосу как можно более мягкости и даже дружелюбности:

– Но ведь ты, Антония, только что сказала…

– Я еще ничего не сказала. Я только хотела о них поговорить…

Кивнув, Патрик согласился:

– Что ж – говори.

– Работы у тебя нет и не предвидится, – принялась за свое Антония, по-мужски чеканя каждое слово, – стало быть, и денег тоже нет…

– Но ведь это не означает, что их у меня никогда не будет, – попытался оправдаться Патрик.

Антония с показным возмущением схватилась за голову и простонала:

– О-о-о, все это мы слышим вот уже лет пятнадцать! С тех пор, как ты…