Лбюовь

Очень немного людей в мире не умеют ездить на велосипеде. Я одна из них. Еще мои троюродные сестры не умеют. Когда мы были маленькими, какая-то газета напечатала статью: профессор медицины утверждал, что велосипед вреден для девочек. Что-то там неправильно у них формирует – страшно даже представить что. У профессора было, судя по всему, довольно извращенное воображение. А может, и не извращенное, а просто – сильно развитое. Так или иначе, всем детям покупали трехколесные велосипеды, а нам нет. У нас в семье, к сожалению, была очень развита вера печатному слову.

Если с детства не катаешься на трехколесном велосипеде, то поехать сразу на нормальном двухколесном велосипеде очень трудно. Мне, например, так и не удалось научиться, хотя несколько раз пыталась. Очень страшно. Конструкция с двумя опорными точками – это же ненадежно. И я же не ребенок, чтобы все время падать.

Я практически уверена, что на двухколесном велосипеде с дополнительными страховочными колесиками сзади, как делают для детей лет пяти-шести, я смогла бы научиться. Но где такой взять?

Плавать я тоже практически не умею. Нет, плавать меня как раз учили, против плаванья никакой профессор в печати не выступал. Знаете, как учат тренеры в бассейне: «На счет “раз!” вдохнули, задержали дыхание и легли на воду. Ладони сложили лодочкой, вытянули стопы, локти туда-то…» Проделать все это правильно казалось так сложно – ну, нереально. Вдруг собьюсь и сначала сложу руки лодочкой, а глубокий вдох уж потом. А главное, все знают – в воде можно утонуть. Как, нафиг, Муму.

Я один раз тонула, лет в четырнадцать, – это очень страшно. Упала с лодки (выпасть откуда-нибудь – это по моей части). Быстро так – ууууппс! – и ушла под воду. Волосы так сразу плавно – ууууууупа! – наверх. И сразу надо, конечно, чтобы перед глазами пронеслась вся дурацкая жизнь. Ну, она и пронеслась. И так мне стало обидно, и так жалко маму, что я взяла и забарахталась как-то, и всплыла, и как-то даже добарахталась до берега. И решила даже, что наконец научилась плавать. Но назавтра же выяснилось, что опять разучилась.

Потом уже, совсем недавно, меня одна маленькая девочка в самом деле научила. Она сказала: «Ну смотри, просто берешь, ложишься вот так. Ну, и плывешь». С ума сойти. Она сама плавала, как какая-то рыбка, и вообще не задумывалась, когда там вдох, когда чего.

А другая девочка научила меня ездить на роликах. «Ну, вот так отталкиваешься и едешь». Но я умею только, почему-то, по кругу и только в одну сторону – против часовой стрелки. А на зимних коньках с полозьями не умею совсем, хотя мечтаю.

Рис. 7 Велосипед

Рис. 8 Парашют

Учитель физкультуры меня ненавидел. Я не могла ничего: ни перепрыгнуть козла (когда я к нему подбегала, почему-то казалось, что козел сам хочет на меня накинуться), ни исполнить кувырок вперед (казалось, что от этого может переломиться шея), ни бросить условную гранату на подобающее расстояние (не знаю даже почему), – и никогда не могла поймать брошенный в меня мяч (страшно).

Еще я не умею играть ни на каком музыкальном инструменте, хотя, мне кажется, при желании смогла бы на барабанах.

Петь я тоже не умею, потому что у меня нет слуха. А петь, не имея слуха, стыдно, так поют только пьяные, шатаясь по улицам. Я могу, конечно, исполнить «Крылатые качели» и еще одну песню на английском языке про старушку, которая проглотила муху. И еще: «Я Земля, я своих провожаю питомцев – сыновей, дочерей. Долетайте до самого Солнца…» Очень хорошая песня, изумительная. Но что-то никто меня на бис особенно не вызывает, я заметила. «Я буду, мам, спать, буду. Только ты не пой, не надо». В моей семье все считают, что это хороший признак: ребенка не устраивает мое пение – значит, у него у самого, возможно, есть слух.

Я думаю, не надо даже уточнять: прав у меня нет, и машину водить я не умею. Однажды муж попытался меня учить. Начал с ручного переключения скоростей. Первая скорость и задний ход – выяснилось, что перепутать эти два положения ничего не стоит. Кроме того, это была не очень хорошая идея – учиться рулить на дачном участке, где через каждые пять метров какая-нибудь сосна. Я до сих пор считаю, что мы не врезались просто чудом. Машина скакала, как какой- то заяц, отвратительно. К тому же прищемили дверцей мне руку.