ЛЧК (Записки старого человека)

А Феликс все не шел. Я сидел в кресле и смотрел в окно. Мерцающий свет из подвала освещал снег перед домом... Нет, это фонарь смотрит мне в лицо. Снег повалил, неуклонный, косой, мохнатый, все перечеркивая и границы вещей обращая в тени. Красные кирпичи стали бурыми, свет померк. В окне ничего, кроме чахлых кустов и кирпичной стены. Такая стена была в Бутырках, спрятанная между домами огромного города... Желтоватый снег вокруг фонаря растоплял мрак... Я вспомнил - в детстве - кусок масла, сливочного, в геркулесовой каше... Каша с шелушками, ешь - и отплевываешься, ешь - и надоедают они, острые, дерзкие и безвкусные... Масло также таяло... Дальше вокруг фонаря серебристые нити - тянутся в глаз... Паук... он жил в углу и каждую ночь спускался в ванну - напиться, и каждое утро не мог выбраться из нее. Подсовываешь бумажку - он вылезает... небось думал, что сам... Сколько раз я потом вспоминал о нем, когда барахтался и терял надежду... Ночь не кончается, а ведь время?.. Часов нет... Ах, да, я же разбил их, когда выбегал из дома - взмахнул рукой - и об стену... а за домами - "держи, сеть, сеть давай...". Надо срочно проснуться!.. Нет, пришли-таки, лица вежливые, бритые: "Ну, зачем вы так, мы вас знаем, любим... просто вы устали, немного больны... надо подлечиться, надо..." И уже с железом в голосе - НАДО!.. А из-под кровати - лицо белое, одни глаза - "нет, нет, нет, не вылезу-у-у...".- "Вы пожалеете, вы поймете...".- "Да, да, да... нет, нет, нет..." А двери заперты, и ручек дверных нет, и окна зарешечены и неба нет, все черно, черно... И утра все нет... Острый гребень среди облаков, я карабкаюсь туда... Наконец, голова выше гребня - смотрю огромное поле катится в пропасть, белые вихри то здесь, то там, и ползет вверх собачья упряжка с одним человеком... а над всем простором ночи, ростом до верхушки неба - фигура из стали и льда...

Кто-то говорит: "Раздвинь занавеску, там окно". Я дергаю - фигура сморщивается, уходит в складки... По-прежнему мигает фонарь, все еще темно. Где же часы, наконец?.. А-а, часы разбиты. Где будильник? Будильника нет, и стола нет, на месте стола барьерчик, за ним два поросенка, один бегает, прыгает - живой, другой лежит на боку - струйка крови изо рта... Где Бляс? Роман где?.. А за окном нарастает рев и свист, мечутся зловещие тени, от них ускользает, уходит черный упрямый зверь, спешит в темноту... но и там уже они, окружают его, оттесняют от спасительных зарослей...

- Феликс, Феликс, беги!!!- Я проснулся - спал, сидя в кресле. Чахлый свет пробивался сквозь старое пыльное полотно. Утро пришло.

* * *

И тут появился Феликс - заглянул в окно. Я впустил его, взял на колени. Он очень устал - не стал есть, не мылся, не тряс ушами. Я покрыл его одеялом, так, что виднелась только голова и черная когтистая лапа. Он уткнулся носом в мою руку и заснул. И я заснул с ним, спокойно и тихо. К вечеру он поел и захотел уйти. Я выпустил его и смотрел, как он уходит в сторону зарослей - не спеша, чуть сгорбившись и опустив хвост... Прошла облава, еще кусочек времени подарен нам.

Разговор

На следующий день в сумерки ко мне заглянул Аугуст: - Иди в подвал, с Колей немножко говорить на-а-та... Я взял Феликса и пошел вниз. У Бляса ревел, вырывался из очага огонь, вкусно пахло мясом. Вошел Антон с забинтованной шеей и сел рядом со мной. Наконец, Бляс и Аугуст втолкнули в подвал "дядю", оба тяжело дышали - Коля был здоров. Сегодня штаны держались хуже обычного, на одной ноге ботинок, другая в грязно-желтом шерстяном носке. Бляс запер дверь и встал у очага, Аугуст, отдуваясь, опустился рядом с нами. Феликс дремал у меня на коленях и не был виден Коле.

- Проклятый алкаш, продался жэку, - прорычал Бляс, - сейчас разберемся с тобой...

- Не имеете права, - выразил протест Коля, но без присущей ему уверенности.

- А вот посмотрим... - и Бляс шагнул к нему, сжимая увесистые кулаки.

- Я... я не продался...

- Тебя видели, ты с ними пришел.

Коля молчал.

- Он с вечера там,- сказал Аугуст.- Мария вспомнила, видела из окна, часов в десять побежал.

Коля не выдержал:

- Гертруда приказа-а-л,- заныл он, вытирая нос рукавом.

- Что ему надо?

- К кому ходют коты... когда приходят... вред, говорит, от них большой...

- Ты-то сам, дурак, тоже боишься?

- Он поится... как про Феликс услышит - трясется весь,- насмешливо заметил Аугуст.

Коля почему-то оглянулся и сказал быстрым шепотом:

- Кота этого не может быть.

- Вот Феликс, - я показал на кота. Феликс услышал свое имя и поднял голову.

- Он не может быть живой! - завопил Коля, со страхом глядя в желтый немигающий глаз.

- И чем они тебя купили?

- Гертруда обещал Люську признать законной, а так, говорит, черные пятна у ей...

Бляс молча смотрел на "дядю", потом медленно сказал:

- Не-е, Николай, про котов брось. Ты лучше расскажи, как за нами присматриваешь... Всех нас продаешь... как художника того, а?..