Льдинка

— Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, — его голос скрипуч, будто ему больно произносить каждое слово. — Я хочу, чтобы ты знала, я не бросал тебя…

— Не хочу об этом, — отрезаю я. — Сто лет прошло. Что было, то было, — засовываю руки в задние карманы джинсов и, опустив глаза, переступаю с пятки на носок. Откуда столько робости взялось? — Я останусь здесь… сейчас. Никакой попытки сбежать, обещаю, но в обмен я хочу свободы. То есть я не хочу, чтобы меня запирали. Хочу увидеть свои картины. Хочу рисовать. Это все, что у меня есть.

Он не двигается с места. Я тоже. Даже не рискую поднять на него глаза. Слышу, как он вздыхает.

— Мы подготовили твою комнату. Там все есть. Твои картины, краски, холсты…, — я позволяю ему поднять мою голову за подбородок. Он заглядывает мне в глаза. — Не было дня за все эти сто девять лет, когда бы я ни вспоминал тебя. Я искал тебя все это время. Знаю, тогда я оставил тебя, но, если ты захочешь, я расскажу, почему все так вышло. Для меня главное, что ты сейчас здесь. Я хочу заботиться о тебе СЕЙЧАС. Это не восполнит все те годы, но… ты мне нужна.

От его слов по моему телу бегут мурашки. Синие глаза затягивают меня в бездну. Я не могу ни пошевелиться, ни ответить ему. «Теперь ты не одинока», «Ты мне нужна». Он даже дышать перестал.

— Я уже не злюсь, — отвечаю я ему. На самом деле я вообще мало что ощущаю. Наблюдаю, как на лице Маркуса напряженное ожидание сменяется заметным облегчением. Я прямо чувствую себя Матерью Терезой. — Выдохни, — серьезно произношу я. — Не хочу быть причиной твоей смерти.

Улыбка на его лице расплывается медленно. В какой-то момент мне кажется, что он сейчас поцелует меня. Поспешно делаю пару шагов назад. Мне нужно личное пространство.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Маркус.

— Эм-м… нормально, спасибо, — кажется, мои щеки краснеют. Без подруги я явно сдаю свои позиции.

— Может тебе стоит отдохнуть?

— Нет! Я в порядке. Правда. Уж точно лучше, чем … тогда. Кстати, сколько я уже тут?

Поднимаю глаза, только чтобы встретиться с серьезным взглядом воина. Что я не так сказала?

— Десять дней.

— Десять??? — я буквально задыхаюсь. — А… а у них… сколько они меня держали?

— Пятнадцать дней, — его голос просто ледяной. Я ежусь. Мне казалось, что у них я была намного меньше. Пятнадцать дней! Я от силы помню несколько моментов. От осознания потери времени, я просто замираю. Мое тело охватывает паника. Они накачивали меня чем-то, вводили какие-то препараты, давали мне время заживить раны, чтобы потом снова ломать мои кости, снова избивать… Они насиловали меня? Мне нужна Роксана.

— Марианна? — слышу я над своим ухом и вскрикиваю, отшатнувшись. Я даже не заметила, как он приблизился. — Эй, тише. Ты в безопасности. Теперь ты в безопасности.

— Я… я просто… Мне нужно поговорить с Роксаной, — мне кажется, я готова разрыдаться. Что если я беременна? Что если… — Ваши… то есть… черт! Вампирши могут забеременеть?

От его рыка у меня мурашки по коже.

— Посмотри мне в глаза, — произносит он, хватая меня за плечи. Я подчиняюсь ему так легко, что сама поражаюсь. — Кто это сделал?

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду.

— Нет, — мотаю я головой, — я не знаю. Я не уверена. Я не помню, — на последних словах слезы застилают глаза. — Просто я не помню… все так темно… я не помню. Я не знаю, что они со мной могли делать.

Он притягивает меня к себе, и я уже рыдаю на его груди. Так нас и застает Роксана. Она останавливается в проходе и, видимо, не понимает, как ей лучше поступить. Мне так стыдно, что я просто отворачиваюсь, не в силах смотреть на нее. Я вдыхаю аромат Маркуса. Он пахнет чем-то свежим… чистым воздухом, морозом, снегом, тем родным, к чему я так привыкла.

— Ты осматривала ее, когда мы ее доставили? — произносит Маркус. Его голос звучит громче, так как я прижимаюсь к его груди. Мне жарко, но я не могу от него оторваться.

— Да, — шепчет Роксана. — Что случилось?

— Она может быть беременна? — сухо произносит он. Я слышу, как Роксана вздыхает. Сама я вцепляюсь свитер Маркуса, как котенок. Мне страшно слышать то, что она может поведать.

— Если ты спрашиваешь о следах насилия, то я их не обнаружила. — Я задерживаю дыхание. — Анализ крови ничего не показал, но мы можем взять еще раз… на всякий случай.

Я знаю способ проще, но говорить при Маркусе мне не хочется. Проходит минута. Маркус берет меня за плечи и отстраняется, заглядывая в глаза. Мы в комнате снова одни.

— Марианна, ты ее слышала? — я киваю. — Роксана сейчас все сделает, а завтра ты будешь точно знать… в любом случае, я буду о тебе заботиться. Я тебя не брошу.

Это звучит так успокаивающе. Я снова киваю. Маркус проводит пальцами по моим щекам, собирая мои слезы.

— Прости, — шепчу я. — Я не собиралась плакать… просто… просто я испугалась.

Он склоняется так близко, что между нами остается не больше дюйма расстояния.

— Тебе нечего бояться, — тихо произносит он. Его глаза такого насыщенного синего цвета. Красивые сверкающие сапфиры. — Я рядом. Я теперь всегда буду рядом.