Льды и люди

Бухта Теплиц-Бай, когда в нее пришла „Стелла Поляре“, была уже забита льдом. Матросам пришлось вырубать гавань во льду.

До наступления полярной темноты герцог Абруццкий объехал на собаках кругом острова Рудольфа, тщательно обследовав неизвестные северные берега его.

В Теплиц-Бае его ждала тяжелая новость. В ледяную гавань с моря Виктории зашли льды и со страшной силой давили на „Полярную Звезду“. На другой день после его приезда „Полярная Звезда“ затрещала под новым напором льдов. Вздрогнув, она упала на бок. День и всю следующую ночь итальянцы без отдыха выбрасывали на лед из трюмов все, что было можно. К следующему утру судно совсем легло на бок и стало наполняться водой.

С ужасом смотрели итальянцы на гибель корабля. Впереди предстояла зимовка, а может быть и несколько на берегу оледенелого острова. А жилищами были брезентовые палатки, обложенные сверху снегом и глыбами льда.

„Итальянцы были ближе всех к полюсу“.

Не легко досталось Каньи право сказать такую фразу. Он вышел в путь, как только начало выходить весной солнце. Первый привал для Каньи и его спутников едва не был и последним. Среди ночи Каньи вскочил, разбуженный сильным треском: вокруг трещал и гнулся лед.

— Кверини! Кавалли! — позвал Каньи спавших с ним в палатке. — Вставайте! Ломается лед.

Свирепствовавший снаружи ураган рвал палатку. Лед гнулся под палаткой, как туго натянутый брезент. Выли, почувствовав опасность, ездовые собаки.

При свете фонарей, в сплошной тьме итальянцы пошли по гнущемуся льду. Когда кончилась ночь, итальянцы не узнали вчерашнего ландшафта. Вместо отполированного, как паркет, ледяного поля везде виднелись трещины, громоздились друг на друга льдины…

Наступили сильные морозы. Нарты стали хрупкими, как стекло, и часто ломались. Вытащенные из рукавиц на мгновенье руки белели. От ударов молотка при поправке нарт дерево разлеталось на куски.

Ночи в брезентовых палатках на льдах были кошмарны. От нестерпимой стужи распухали лица. Через несколько дней у всех итальянцев были обморожены лица и руки. Днем, когда было солнце, термометр показывал 30—33 градуса ниже нуля. Но, едва закатывалось солнце, — и ртуть падала до 50 градусов.

Оранжевое, встававшее в туманных изморозях солнце подгоняло. Весна. Нужно было спешить: иначе пропадал год. Не успевали итальянцы съедать сваренную в котелках пищу, как она замерзала. С каждым днем все чаще попадались трещины и валы из нагроможденных друг на друга торосов. Люди помогали обессилевшим собакам перетаскивать через них нарты.

…Двадцать третьего марта ушла в Теплиц-Бай первая вспомогательная группа: лейтенант Кверини, Стоккен и Олльер.

Тридцать первого марта к острову Рудольфа ушла вторая партия. К полюсу теперь шла одна партия из самых здоровых, сильных, во главе с Каньи. Солнце все больше и больше стояло над льдами. Но ночью термометр упрямо показывал:

— Сорок пять градусов ниже нуля.

— Сорок шесть…

— Сорок восемь…

Пятого апреля сильная пурга занесла палатку, собак и нарты. Ночью пурга продолжалась. Дула она и весь следующий день. Двое суток после нее откапывались итальянцы.

Дальше путь был еще труднее. Потревоженные солнцем льды ломались. Зачастую около самых нарт расходились трещины. Однажды лед треснул под нартами, втянув нарты и собак.

Итальянцы вытащили собак из трещины и пошли дальше.

Полюс! Полюс! Северный полюс! Они шли к нему.

Полдень седьмого апреля. Вычислив местонахождение лагеря, Каньи сказал товарищам:

— Мы за восемьдесят четвертым градусом северной широты. Как?

— Идем к полюсу!

Семнадцатого апреля Каньи спрашивал:

— Сегодня переходим 85 параллель. Как?

— Северный полюс! — был ответ.

Двадцать пятого апреля вычисление дало 85°40'.

Каньи задает вопрос:

— Весна. Льды ломаются. Море Виктории может вскрыться. Ваше слово?

Ему ответили:

— Полюс!

Далее путь преградила широкая полынья, уходившая и обе стороны до горизонта. Сев на большой торос, Каньи принялся за вычисления.

— Мы достигли 86°34' северной широты. Никто из людей не был так близок к северному полюсу, как мы.

Восторженным криком встретили итальянцы сообщение Каньи. Наиболее пылкие настаивали:

— Идем дальше к полюсу!

— Нет, — обратно к земле Рудольфа. До нее пятьсот километров. Мы погибнем голодной смертью или у полюса, или в полыньях моря Виктории. Мы идем обратно в Теплиц-Бай.

Подойдя к своей нарте, Каньи вынул шелковый итальянский флаг и водрузил его в груду запушенных снегом торосов.