Льды уходят в океан

Харитон хотел обидеться, но раздумал: в жизни всякое ведь бывает, чем черт не шутит — может, придется еще кланяться Беседину…

Догнал.

— Илья Семенович, не узнаете?

— Узнаю. — Беседин насмешливо окинул его взглядом, губы его тронула ухмылка. — Таких заметных персонажей не узнать нельзя. Чего надо?

— Да я ничего, просто так… Не чужие ведь, чтобы разминуться, не поговорив.

Илья остановился против витрины и, глядя не на Езерского, а на выставленный в витрине телевизор, бросил:

— Ну, давай высказывайся. О моем предложении не забыл? Насчет перехода в артель?

— Не забыл, Илья Семеныч, думаю. Оно ведь не просто — взял да решил. Все ж таки — доки! Предприятие!

— А артель — что? Хала-бала? Там капиталисты трудятся? Дура мамина! Не соображаешь — молчи. Ясно?

— Ясно, Илья Семеныч. Я все понимаю.

— Понима-аю! Понимал бы — не вилял бы хвостом, как треска в проруби. Человеку добра хочешь, а он… — Илья взглянул на Харитона, хотел было крепко выругаться, но вдруг обнял его за плечи, сказал: — Пойдем пройдемся. Поговорим…

У него внезапно возникла идея, за которую он сразу ухватился. Блестящая идея! Сработает она наверняка, в этом, отлично зная Езерского, Беседин не сомневался. Надо только обдумать детали.

Через две-три минуты Илья сказал:

— Ладно, я не тороплю. Мне не к спеху. А сейчас… Скажи, заработать хочешь? Помимо того, что в доках?

Харитон выскочил вперед, заглянул в лицо Беседину:

— Заработать? Какой же рабочий человек от заработка отказывается, Илья Семеныч? Да еще если честным путем…

— Нечестных путей у Беседина не бывает, — заметил Илья. — Беседин — не жулик какой-нибудь, а рабочая косточка! Ты что, не знал этого?

Харитон смутился:

— Да я не в этом смысле, Илья Семеныч. Я вообще.

— Вообще-е! — передразнил Илья. — Вообще только дети родятся, когда их папы да мамы по разным квартирам живут. Понял?

Харитон хихикнул.

— Шутник вы, Илья Семеныч. Каким были шутником, таким и остались. — И тут же, боясь, что Беседин забудет о своем предложении, напомнил: — Вы насчет того, чтобы подработать, Илья Семеныч…

Беседин спросил:

— Бюллетень дня на три оформить сумеешь? Если не сумеешь — помогу. А работа… Работа обыкновенная, но срочная — ограды на кладбище варить. Есть, знаешь, люди, которые трясутся, как бы их усопших родственничков не стянули. А сварщикам от этого вот как хлопотно! Короче говоря, за три дня шестьдесят пять — семьдесят тугриков гарантирую. Но работать — по-беседински. Понял?

Харитон понял. И, прикинув, подумал: «За семьдесят рублей в доках я должен трудиться полмесяца. А тут — три дня. От такого счастья только дураки отказываются. Правда, Талалин взбесится. Еще вчера жаловался, что по всем швам трещит график. Но Талалин Талалиным, а своя рубашка ближе к телу. Да и не пронюхает Талалин, кладбище от доков далеко…»

Все же сказал:

— Илья Семеныч, только чтоб все шито-крыто было. Без шума. Потому что, если Талалин узнает, неприятностей не оберешься.

— Насчет этого можешь не беспокоиться, — заверил Илья.

И Харитон начал варить ограды. Не зная, конечно, что Беседин подстроил ему ловушку.

На третий день после полудня, сославшись на необходимость побывать в городе, Илья Семеныч ненадолго ушел с кладбища. Встретив какого-то старого приятеля и выпив с ним по стаканчику винца, Беседин наплел ему что-то насчет «розыгрыша» Харитошки Езерского и уговорил позвонить Смайдову. Они вместе вошли в телефонную будку и набрали номер парткома. Илья подсказывал, приятель говорил:

— Это звонят из артели. Жалуемся вам, товарищ парторг: инвалидов уверяют, что не хватает работы, а начальник цеха Беседин устраивает доковским сварщикам калым. Езерский ведь докер? Чего ж он на кладбище кресты варит?

И повесил трубку.

«Идея» Беседина была проста: Смайдов, конечно, поручит Талалину проверить «сигнал», факт подтвердится, и, возможно, Езерского вытурят из доков. А куда ему потом податься? Ясно, куда — к Беседину!

…Петр Константинович действительно поручил Марку проверить «сигнал». Правда, увидев Беседина и Езерского на кладбище, Марк не стал к ним подходить. Вспомнил, как старушка говорила: «Башка, байт, раскалыватца», и зло сплюнул. Но Смайдову сказал:

— Продраить его с песочком, чтоб на всю жизнь запомнил! Нельзя же без конца спускать этому шкурнику!

Примерно так же думал сейчас и Петр Константинович. Именно продраить, чтоб запомнил на всю жизнь. Только так его можно вытащить из болота, откуда он сам никогда не выберется.

«Но чего темнит Борисов? — подумал Смайдов. — Чего мнется?»

Василий Ильич наконец прервал молчание.

— Слушай, Петр Константинович, не хотел тебе сейчас говорить кое о чем, но придется сказать. Понимаешь, несколько дней назад горком сделал запрос, кого мы можем послать в Индию… Ну, я и назвал Езерского. Бог с ним, думаю, пускай едет, нам от этого только полегчает. А Лютиков, конечно, сразу согласился. Мне даже кажется, что он и сам хотел протолкнуть Харитона.

Смайдов устало смотрел на Борисова. Выходит, он был прав? Хорош начальник цеха, хоро-ош! Допустить такую беспринципность — куда же дальше?!

Борисов встал, подошел к Смайдову и сел рядом с ним.