Льды уходят в океан

После этого он решил выйти со своим ботиком на взморье, но уже не один, а пригласил своих друзей — Марка и Людмилу. «Пусть посмотрят, — думал Саня. — Пусть увидят, как я держусь».

Сейчас он жалел, что пошел на это испытание не один. Будь с ним только Марк — куда ни шло. Но Людмила…

— Саня, не повернуть ли нам назад? — предложила Людмила. — Смотри, как разыгрались волны.

— Что ты называешь волнами? Вот эти морщинки? Да ведь это простая рябь, не больше.

Марк и Людмила переглянулись.

— Я знаю, о чем вы думаете, — засмеялся Саня. — Вы думаете: «Ну, расхвастался Санька, удержу нет! А сам небось вот-вот травить за борт начнет и позеленеет, как лягушка…» А я не позеленею! И травить не начну, ясно?! Хватит, отмучился. Побаиваюсь еще, но чую: будет все-таки Санька Кердыш моряком, будет!

Они вернулись на берег уже к вечеру, поставили ботик в ковш и пошли в кафе ужинать.

— Заказывать буду я, — сказал Саня Марку. — За свое крещение.

Они взяли бутылку шампанского, Людмила и Марк заказали себе шашлык, а Саня, взяв карандаш, стал подчеркивать названия блюд: бифштекс, баранья отбивная, салат из крабов, кета… Девушка-официантка спросила:

— Зачем вы подчеркиваете?

— Это все я буду есть, — ответил Кердыш. — Вы знаете, сколько ест моряк, который возвращается после долгого плавания?

Во время ужина Саня сказал:

— Никто не знает, каких трудов мне стоило выколотить из себя морскую болезнь… Я, конечно, понимаю: шторм в море — это совсем не то, что было сегодня, но два года назад даже от такой волны я становился трупом… Давайте выпьем за будущего моряка Саньку Кердыша. За будущего ледового капитана Александра Александровича Кердыша. Ура, товарищи!

— Ты сильный человек, Саня, — с нежностью проговорила Людмила. — Я уверена, ты станешь настоящим капитаном. И однажды ты приведешь свой потрепанный бурями корабль в наш док и скажешь: «Товарищи докеры, вручаю вам свою посудину, сделайте все, что нужно». Можешь не беспокоиться — мы сделаем. Правда, Марк?

— Сделаем, — подтвердил Талалин.

— Спасибо, — сказал Саня. — Обратите особое внимание на третий шпангоут в кормовом отсеке.

Принимая его шутку, Людмила заметила:

— В третий отсек я поставлю лучшую свою сварщицу Марину Санину. Она постарается…

Марк быстро взглянул на Людмилу.

Людмила заметила, как встрепенулся Марк, однако продолжала, улыбаясь:

— Порой меня называют «королевой голубого огня», и я уже почти поверила, что среди девушек-сварщиц в искусстве зажигать хорошую дугу равных мне нет.

— Теперь так не думаешь? — спросил Саня.

— Если бы ты видел, как работает Марина, не спрашивал бы, — уже серьезно ответила Людмила. — Впрочем, Марк знает об этом не хуже меня, он может подтвердить. Подтвердишь, Марк?

Марк закурил, не спеша спрятал в карман портсигар и спички, потом взял бутылку и спросил:

— Ты еще немного выпьешь, Люда?

Людмила кивнула:

— Налей, только чуть-чуть. И знаете что? Давайте выпьем за дружбу, которая не ржавеет от времени. Есть ведь такая дружба, Марк?

— Ты говоришь о дружбе или о любви? — глядя на свой бокал с вином, спросил Марк. — Это ведь не одно и то же.

— Разве? — Людмила тоже подняла бокал и посмотрела сквозь него на Марка. — Я не искушена, Марк. А что, по-твоему, сильнее?

Марк выпил, поставил бокал на стол, сказал, обращаясь к Сане:

— Нам пора, Саня. Давайте рассчитываться…

Они вышли из кафе, и Марк хотел было уже распрощаться, когда Кердыш вдруг, увидев какого-то парня, сказал:

— Видишь вон того типа, что стоит у киоска? Он по мою душу. В восемь у нас баскет, а я хотел увильнуть. Теперь не выйдет, придется идти. Ты проводишь Люду?

— Если она не будет против, — ответил Марк.

— Я не буду против, — согласилась Людмила.

Долгое время они шли молча: Людмила — впереди, Марк — чуть-чуть сзади. Иногда Людмила замедляла шаг, но и Марк приостанавливался, то прикуривая папиросу, то, присев, завязывал шнурок на туфле. Девушка понимала, Марку почему-то неловко идти с ней рядом.

Внезапно она остановилась и попросила:

— Возьми меня под руку, Марк.

Марк взял ее под руку и почувствовал, как Людмила, возможно непроизвольно, сразу подалась к нему, прижавшись к его плечу. Он слегка отстранился и скорее угадал, чем увидел, что она улыбнулась.

— Марк, — тихо сказала она.

— Да.

— Почему ты молчишь?

— Спеть что-нибудь?

— Ты обиделся?

Он пожал плечами.

— На кого?

— На меня, конечно.

— Разве есть за что?

Тебе было очень неприятно, когда я заговорила о Марине. Я это почувствовала с первых же своих слов.

— Почему же ты не остановилась?

— Чисто женская глупость. Можешь ты это понять?

— Нет.