Льды уходят в океан

— Когда Люда сказала, что ты сварщица, мы решили: теперь нам беспокоиться нечего. — Инна Ляшко крепче прижала к себе руку Марины. — Будто гора с плеч!

Они болтали без умолку, и Марина поняла, что делали они это нарочно, лишь бы не дать ей возможности отказаться от их настойчивых просьб.

А Марина и не собиралась отказываться. И не только потому, что ей было очень приятно сознавать себя равной среди этих сварщиц и нужной им. Она вдруг почувствовала, как возвращается светлая радость, которой так не хватало в ее жизни.

Ее привели в жарко натопленную раздевалку, усадили у железной печи. Людмила сказала:

— Девочки, в нашем распоряжении полчаса. Как говорят бюрократы, введем Марину в курс. Возражений нет, Марина?

— До сих пор вы не дали мне вымолвить ни слова, — улыбнулась Марина. — Может, выслушаете теперь?

— Так мы же обо всем договорились! — поспешила заметить Валя Ногаева, девушка небольшого роста, с тяжелой косой, уложенной так же, как у Людмилы. — Мы уже решили все…

— Не все, — сказала Марина. — Я ведь работаю. В четыре мне надо в ресторан…

Людмила положила на пол рядом с Мариной фуфайку и села на нее.

— Сегодня суббота, и по нашему графику мы работаем до двух. К четырем мы успеем в твой ресторан. Скажем, что ты на две недели идешь в отпуск. Разговор с директором я беру на себя. Я ему все растолкую. Хорошо?

4

Это было возвращением к жизни. Все, кроме работы, отошло на второй план. Глядя на голубой огонь сквозь защитную маску, Марина думала о том, что только люди, лишенные всякого воображения, могут оставаться равнодушными к необыкновенной красоте всполохов, похожих на волшебные огни. Она же в этом голубом огне могла видеть все, что хотела. Стоило ей прищурить глаза — и тысячи искр превращались в звездные тропинки, по которым она без особого труда отправлялась в свое прошлое или будущее — куда захочет! Удлини она пламя — и перед ней откроются тайны, в которые не проник еще ни один человек. Она могла из огня создать такие картины, что самый искусный художник только ахнул бы.

Первые два-три дня Марина работала с несвойственной ей робостью. Так человек, долгое время пролежавший на больничной койке, делает первые шаги. Земля ему кажется зыбкой, словно морские волны, и он не уверен, что она вдруг не заколеблется под ним, не уйдет из-под ног. Но потом все стало на свое место. Украдкой — чтобы не обидеть недоверием — Хрисанова наблюдала за работой Марины и все больше убеждалась: Марина — сварщица по призванию, у нее точные движения, математически точный расчет, необыкновенное изящество в работе, словно она имела дело не со стальными частями корабля, а с хрупкими деталями тонкого оптического прибора.

Как-то вечером, когда сварщицы переодевались после работы, Людмила сказала:

— Чувствую, как шатается мой королевский трон. Пройдет полгода — Марина Санина займет его.

Марина засмеялась.

— Нет, я навсегда хочу остаться верноподданной своей любимой королевы.

В этих шутливых словах Марины заключался глубокий смысл: чем больше Марина узнавала Хрисанову, тем сильнее к ней привязывалась. Людмила была ровной, со всеми девушками, и у нее для всех хватало внимания, времени.

С первых же дней Марина заметила: ее новые подруги никогда не сентиментальничали, не вздыхали и не охали, даже если у кого-нибудь из них случалась беда. Они не прятали друг от друга даже самых сокровенных чувств, но их откровенность нисколько не походила на обычные излияния девиц, которые искали сочувствия, хотя и не надеялись на помощь. Они помогали друг другу без широких жестов и громких фраз, и в этом нельзя было не увидеть особой цельности их натур…

Через неделю после того, как Марина пришла в их бригаду, она спросила у Вали Ногаевой:

— Вы часто ходите к Кате Луганской? Скоро она поправится?

— К Кате Луганской? — вопрос, кажется, застал девушку врасплох. — Да, конечно.

— Можно мне пойти сегодня с вами?

Валя помолчала, что-то обдумывая. И ответила весьма категорично:

— Нет.

В это время подошла Людмила, и Валя сказала ей:

— Марина просит познакомить ее с Катей Луганской. Той, знаешь?..

Людмила улыбнулась, села на скамью, потянула Марину за руку:

— Садись, Марина. Ты читала о поручике Киже?

— Нет, — сказала Марина.

— Был такой поручик, человек, которого не было. Кати тоже нет.

— Как нет?! — удивилась Марина.

— Мы ее просто выдумали для того, чтобы легче было вытащить тебя из ресторана. Понимаешь? — Она продолжала улыбаться, но смотрела на Марину настороженно: обидится, нет?

Марина весело рассмеялась.

— Ну и ну! Дипломатки! Дипломатический корпус ее величества!

Вечером, оставшись одна, Марина долго думала над этим, казалось бы, незначительным эпизодом. Что заставило Людмилу вмешаться в ее личную жизнь? Они, по сути, были чужими людьми, их ничто до этого не связывало. Может быть, Людмиле, как бригадиру, действительно нужна была сварщица? Нет, бригада вполне обошлась бы и без нее, дело было не в этом. Видимо, более высокие чувства руководили Людмилой и ее подругами, когда они протягивали Марине руку.