Льды уходят в океан

— Если ты никуда не спешишь, Талалин, — с заметным облегчением ответил Смайдов, — зайди через полчаса. Сможешь зайти?

— Конечно. До свидания, товарищ Лютиков.

Когда Марк закрыл за собой дверь, Сергей Ананьевич сел напротив Смайдова, сказал:

— Не нравится мне этот молодой человек. Очень не нравится…

— Чем же? — поинтересовался Смайдов.

— Разве вы не видите в нем чего-то такого… — Лютиков щелкнул пальцами, состроив кислую гримасу. — Современные нигилисты. Критиканы. Все им не так, все их не устраивает… Создание народных дружин лично мне, например, стоило много нервов. Да и не только мне. А эти критиканы подводят итог: много дешевой липы. Слыхали? Сами-то небось не очень торопятся надеть повязку да рискнуть темной ночью пройтись по глухому переулку. Шкуру свою жаль…

— Я как раз и хотел предложить ему стать дружинником, — проговорил Смайдов, не желая вступать с Лютиковым в спор. — Думаю, что не откажется.

Лютиков пожал плечами.

— Дело даже не в этом, дорогой Петр Константинович. Помнится, вы сами как-то говорили: вопрос воспитания молодежи — сложный вопрос. А как вы сами его решаете? Ведь такие, как этот Талалин, котируются у вас по высокому курсу. Не ошибаюсь?

Петр Константинович поморщился: «Слова-то какие выбирает: котируются по курсу. Будто речь идет о валюте». И все же ответил прямо:

— Нет, не ошибаетесь, Сергей Ананьевич. Людей, подобных Талалину, я очень ценю. И не могу понять, почему вы, совсем не зная человека, вдруг проникаетесь к нему такой острой антипатией. Только потому, что он высказал суждение по вопросу о дружинах, не совпадающее с вашим?..

— Мелковато смотрите, товарищ Смайдов, — со снисходительной улыбкой сказал Лютиков. — Люди, подобные Талалину, для меня — открытая книга. Нигилистики, критиканы, демагоги — слава богу, что их не так много… Меня удивляет другое. Как некоторые партийные работники могут одобрять таких людей? Не видя, что они гнилушки. Вы-то сами, Петр Константинович, знаете, что сейчас является самым важным в воспитании молодежи?

Смайдов ответил не сразу, ему нелегко давалось спокойствие. Но, пересилив себя, Петр Константинович спокойно заметил:

— Я никак не могу согласиться с вашей мыслью, Сергей Ананьевич, что именно такие люди, как Талалин, — гнилушки. Гнили много как раз в тех, кто противостоит Талалиным. Пример? Беседин. Да, да, тот самый Беседин, который у вас в большем почете. Этот своего не упустит, нет! Ему наплевать на моральные принципы, он готов рвать везде, где только можно. Будет вкалывать день и ночь, но… денежки дай ему, как можно больше. Рабочая честь, рабочая гордость для Бесединых пустой звук… И в том, что такие Беседины есть, виноваты мы сами. Думаю, что многие из нас увлеклись чисто производственной, чисто материальной стороной дела и позабыли о моральной стороне. Отсюда и Беседины…

— А вы хотели бы растить ангелочков? — усмехнулся Лютиков. — Неужели вам незнакома такая простая истина: коммунизм — это прежде всего экономическая база. Бытие определяет сознание… Когда у нас будет эта база, мораль той части молодежи — если даже согласиться с вами, что она существует не только в вашем воображении, — придет в норму сама по себе. Потому что полностью исчезнут аморальные поступки: воровство, тунеядство и тому подобное. И еще потому, что высокое сознание большинства подавит все низменное горстки неустойчивых в моральном отношении. Надеюсь, с этим вы согласны?

— Конечно, нет! — горячо сказал Смайдов. — Этак каждый, кто несет ответственность за воспитание молодежи, может сидеть сложа руки и ждать у моря погоды… Тогда зачем нужны нам… ну, те же дружины?

— Дружины?.. Какая связь? При чем тут дружины?.. И вообще, как можно мешать отвлеченные споры с практическими делами?.. Я не понимаю вас, товарищ Смайдов. — Лютиков встал, взял со стола перчатки, несколько раз хлопнул ими по ладони и, резко меняя тему, спросил: — Скажите, это по вашей инициативе замяли жалобу Езерского? Разве вам не ясно, что такие действия подрывают ваш же авторитет? Почему ее не разобрали хотя бы на месткоме?

— У вас не совсем точная информация, Сергей Ананьевич, — спокойно возразил Смайдов. — Жалобу Езерского разбирали. И не придали значения этой жалобе, потому что сами рабочие осудили действия Езерского на Шпицбергене. Талалин, Байкин, Думин и другие…

— Вот как! Что ж, похвально, что вы сумели так сплотить коллектив. — В голосе Лютикова звучала насмешка. — Похвально… Кстати, когда у нас отчетно-выборное партсобрание? Сроки, кажется, уже подходят?

«Вот за этим он, конечно, и пришел. Напомнить о разговоре, который состоялся у него в кабинете. Неужели действительно надеется, что я сам подам в отставку?» — подумал Петр Константинович, а вслух сказал:

— Я все-таки написал докладную записку в горком.

Прошу, чтобы один из ближайших активов собрали специально по вопросу воспитания молодежи.

Лютикова это сообщение, однако, не взволновало. Или он просто сумел сделать вид, что остался спокоен.