Льды уходят в океан

— Вот именно: каждый должен заниматься своим делом, — перебил его Борисов. — И я на вашем месте был бы более откровенным. Как и положено рабочему человеку. Сказать, что привело вас в мой кабинет?.. Денежки. Денеж-ки! Привыкли получать по-министерски и чуть что — караул! Так и говорите об этом прямо, не юлите.

Борисов видел, с каким напряжением смотрят на него рабочие. С напряжением и явной неприязнью. Не перегнул ли он? С ними все-таки надо считаться — это лучшие сварщики.

Василий Ильич заставил себя улыбнуться.

— Ладно, не будем спорить. Как сказал мудрец: нет такого положения, из которого нельзя было бы найти выхода. Так, друзья мои?

Он взял телефонную трубку, попросил:

— Главного бухгалтера… — И через секунду: — Семен Федорович? Это я, Борисов… Тут вот у меня сварщикибесединцы. Да, бесединцы! Речь идет о старой лохани, что в затоне. Хлопцы очень недовольны: дыр много, а грошей — слезы. Сможешь договориться о пересмотре сметы? Да, с портом… Сварщики-то ведь в основном правы… Ну, добро…

Он повесил трубку, посмотрел на Талалина, потом на Байкина:

— Ну вот, слышали?..

— Разрешите мне сказать несколько слов, товарищ начальник? — спросил Костя.

Борисов кивнул:

— Конечно, Байкин. Думаешь, главбух подведет?

— Не об этом думаю. О другом…

Костя поднялся с дивана, сел рядом с Марком. Марк незаметно положил руку на его колено, словно призывая к спокойствию.

— Ну? — проговорил Борисов. — Слушаю.

И вдруг Костя сказал:

— Нет, лучше ты, Марк. Я так не смогу.

Марк взглянул на Костю и тут же перевел взгляд на Борисова.

— Ладно. Знаете, о чем мы хотели вам сказать, Василий Ильич? О том, что мы не Харитоны. И еще о том, что вы потворствуете Беседину. Может быть, хотите поддержать его престиж? Три дня назад, когда Беседин был еще здесь, вы и не думали о барже…

— Товарищ Талалин!

Борисов встал, жестко посмотрел на Марка. Однако Марк продолжал:

— Беседину эту игру можно простить, он думает только о своем благополучии. А вы же коммунист, Василий Ильич… Подождите, дайте мне сказать до конца. Мы ведь не какие-нибудь болванчики, которым все равно, что делать… Мы ведь завтра тоже будем коммунистами, и нам не может быть все безразлично. Мы не хотим работать впустую: ведь баржу должны списать. Вы нас понимаете, Василий Ильич?

Борисов снова привстал, хотел что-то сказать, но Марк обратился к Косте:

— У меня сейчас возникла мысль, Костя. В крайнем случае, если баржу не спишут, мы отремонтируем ее сверхурочно. Каждый день по часу. И бесплатно. Пусть это будет наш подарок рыбакам, которые ждут уголь. Как ты думаешь, поддержит бригада?

Костя оживленно подтвердил:

— Поддержит. За исключением Харитона…

Борисов иронически ухмыльнулся, спросил:

— Вы все сказали, Талалин?

— Теперь — да.

— Тогда послушайте меня. Советское предприятие — не клуб анархистов. На каждом предприятии есть руководитель, которому все обязаны подчиняться. Подчеркиваю: все, Талалин. Я думаю, вы меня понимаете. Бригада Беседина (Борисов сделал ударение на слове «Беседина») будет работать в затоне, пока отремонтирует баржу. Так надо, вам ясно? Если у вас нет других вопросов, не буду задерживать.

Марк и Костя встали. Марк, глядя прямо в глаза Борисову, твердо сказал:

— Лично я на барже работать не буду. Если вам не нужны сварщики, они нужны в другом месте. Разрешите написать заявление?

— Пожалуйста, только не здесь. Секретарь даст вам бумагу.

— И мне даст? — спросил Костя.

Борисов посмотрел на него и ничего не ответил.

Они вышли из конторы и направились в скверик, где их поджидали другие сварщики. Андреич, уступая Марку место на скамье, нетерпеливо спросил:

— Ну?

— Мы попросили перевести нас в док, а баржу отремонтировать в нерабочее время, — сказал Марк. — И даже бесплатно…

Харитон взвился:

— Бесплатно? Это без меня! Дураков нету, чтобы…

— Он не согласился, — продолжал Марк, не слушая Езерского. — Он начал договариваться с бухгалтерией о повышении расценок…

— Это другое дело, — сразу успокоился Харитон. — Я так и думал, что Борисов пойдет на это.

Думин спросил:

— Договорился?

— Да. — Марк сел на скамью, привычным жестом отбросил со лба волосы. — Главбух не возражал.

— Ну и порядок, — сказал Андреич. — Ты молодец, Марк. С тобой можно иметь дело.

— Со мной не придется иметь дела, — невесело улыбнулся Марк. — Я ухожу. Костя, кажется, тоже.

— Да, тоже, — подтвердил Костя. — Я не болванчик.

Димка Баклан попросил:

— Выскажитесь пояснее!

— А чего тут неясного? — Костя в сердцах отшвырнул ногой пустую спичечную коробку. — Чего тут неясного? Марк правильно говорит: нам не все равно, что мы делаем. Работать, лишь бы получать деньги? К чертовой матери! Не хочу! Не хочу — и все! Мы что, вкалываем на дядю Сэма? Продаем свою рабочую силу?

— Завелся! — хмыкнул Харитон. — Мне лично плевать на то, где вкалывать. Лишь бы платили. Деньги не пахнут, сказал какой-то мудрец. Сколько обещал накинуть?

— Да помолчи ты, зануда! — одернул его Баклан. И к Марку: — Когда вы предложили ему работать на барже не в рабочие часы, он — что? Не согласился?

— Нет. Тогда мы с Костей сказали, что уходим.

— А он?