Льды уходят в океан

Наш капитан говорит: „Человек сильнее моря“. Капитан, конечно, сильнее. Я — пока нет, но капитан вчера сказал: „Море приняло тебя, Саня. Ты будешь настоящим моряком, как твой отец“. Слышишь, Степа? Море приняло меня! Ничего, что я еще зеленею, когда штормит. Все равно теперь верю: я уже сжился с морем, теперь никуда от него не уйду. Никуда и никогда. Здесь лучше. И на берег меня совсем не тянет. Ты не обижайся, старик, я и Марку писал, что скучаю по вас, но…»

Степан отложил письмо, набил трубку, закурил. «А зачем его будет тянуть на берег? — подумал он. — На берегу его так обидели. Уй, как обидели! Не меньше, чем меня в тундре… И почему такие дуры есть, как Райтынэ, Марина или эта Хрисанова? Зачем они такие дуры? Спросить бы у них: „Вы что, не видите, как сами себе худо делаете? Потом плакать будете — кто пожалеет.“ Марк не пожалеет, Саня не пожалеет, я тоже не пожалею. Всем скажем: „Так вам и надо! Когда мы вам счастья хотели, почему отказались? Почему носами крутить надо было, как песец крутит, вынюхивая, где лучше? Теперь плачете!“»

Степан подошел к Саниному фрегату, подул на паруса, закрыл на минуту глаза, стараясь увидеть шторм и Саню. «Как он там, моряк Кердыш? На берег, говорит, не тянет. А почему меня в тундру тянет? Может, Саня крепче меня? Поэтому?»

Еще раз подул на паруса, однако ни шторма, ни Сани не увидел. Увидал тундру. Зимнюю. Пурга гонит олешек, далеко угнать может, задержать их надо, вернуть… Он становится на лыжи, кричит… «Ой-ё! Кто еще пойдет?» И видит, становится на лыжи Райтынэ, она, значит, тоже пойдет. Вместе с ним. В пургу.

Степан вздохнул:

— Ну, опять!..

Пришел Марк. Бросил на кровать берет, сел, положил руки на стол. Степан спросил:

— Шибко устал?

Марк взглянул на письмо:

— От Сани?

— От Сани. Читай. Пишет: на берег не хочет. Почему не хочет, знаешь?

— Лучше б не знал, — сказал Марк. — На душе легче было бы.

Степан удивился:

— Как так? Ты, однако, ни в чем не виноват. «Королева» виновата…

— Ничего ты йе знаешь, Степа. — Марк подошел, взял из его руки трубку, стал курить. — Она тоже не виновата. Не смогла полюбить. И, наверное, честно об этом сказала Сане. В чем же ее вина?

— Вот так да! — воскликнул Ваненга. — Как же можно не полюбить Саню? Кого же тогда можно любить? Харитона?

— Не знаю. Возьми свою трубку. Я полежу…

Степан взял трубку, пытливо заглянул Марку в лицо.

— Почему глаза в сторону поставил? Смотри на меня… Ты, однако, что-то знаешь. Говори давай.

— Что ж говорить? — сказал Марк. — Я перед Саней чист. Веришь?

— Верю! А Людмила тебе глазки стробила? Вот так… — Степан комично прищурился, изображая влюбленность. — Строила?

— Людмила не такая, чтобы глазки строить, — сказал Марк. — Но… Я ведь сказал тебе: не смогла она полюбить Саню. И винить ее за это нельзя. Нельзя.

— Все понимаю. И скажу так: плохо получилось. Саню не могла полюбить — пускай любит кого другого… А тебя не надо бы… Потому что ты — друг Сани. Как она теперь будет?

Марк лег, уставился в потолок. Молчал. Степан подсел к нему, сказал:

— Ну не горюй, однако. А то худой станешь. Сейчас буду говорить тебе, что я надумал. Хочешь слушать?

Марк кивнул:

— Давай.

— В тундру я надумал. Давно не был, не могу больше…

— Совсем? — встревожился Марк.

— Не совсем. На месяц. Мать повидаю, на олешек хочу смотреть, воздух тундры хочу глотать… Ты чего так смотришь?

Марк засмеялся.

— Недоговариваешь маленько, брат…

Степан тоже засмеялся.

— Совсем маленько… Райтынэ тоже хочу повидать. Одним глазом только. И Вынукана. Говорить с ними не буду. Посмотрю, как живут, — и ладно. — Он вдруг сильно сжал плечи Марка, загорелся: — Айда со мной в тундру, Марк. Уй как хорошо будет, слышишь?! На охоту, дичь стрелять пойдем, рыбачить пойдем. Ну? На Райтынэ посмотришь, какая она…

Сказал последнюю фразу — и сам смутился. Подумал: «А чего на Райтынэ смотреть-то? Чужая она…»

Марк привстал, обнял Степана за плечи.

— Спасибо, Степа. Тундру посмотреть, конечно, здорово бы, но сейчас мне не до этого. Трудно с бригадой, вот как трудно!

Степан искренне удивился:

— Почему трудно? Ты сам бригадир, Беседина нету. Какой порядок надо — такой устанавливай.

— Не так все просто, — раздумчиво сказал Марк.

4

Смайдов сказал Борисову:

— Не так все просто, но и усложнять не надо. В конце концов не Лютикову решать этот вопрос.

Они сидели рядом в кабинете Смайдова, поджидая Лютикова. Начальник судоремонтных мастерских должен был подъехать с минуты на минуту. Должен был подъехать и секретарь горкома Лунев, но он неожиданно позвонил и сказал Смайдову: «Понимаете, срочно вызывают в обком партии. Проводите собрание сами. Надеюсь, все будет хорошо?»

Борисов спросил:

— Ты уверен, что Лютиков не устроит тебе разнос? Имей в виду: ни мне, ни тебе он Беседина не простит. Он умен и постарается использовать этот инцидент так, чтобы все было против нас. Особенно против тебя.

— Ты боишься?

Смайдов в упор посмотрел на Борисова, но Василий Ильич и не стал кривить душой: