Le prisonnier du souverain sombre (СИ)

- Не стоит ссориться, — произнесла она певуче, сгружая перед наемниками дымящиеся миски с жареным мясом и горячими лепешками. Прибежавшая вдогонку служанка выставила сразу два огромных кувшина с вином. Другая в это время ставила перед вампиром его заказ.

Принюхавшись, Герайн принялся за еду. Пахло одуряющее вкусно. На другом конце стола одобрительно ворчали наемники, уже забывшие о ссоре. Рядом недовольно хмурился Риа, негромко выговаривая своему вампиру за вспыльчивость.

- Знаю, любимый, знаю, — виновато покосился на генерала Герайн. — Прости, я буду сдержанней. Да, конечно… Мне надо быть в столице, чтобы соединиться, наконец, с тобой… Прости, я буду осмотрительней… Да… я тоже люблю тебя…

Риа улыбнулся совершенно солнечной, теплой улыбкой.

Раздавшийся неподалеку дребезжащий звук невольно привлек внимание всех в дворике: проспавшийся после длительного загула проезжий менестрель в благодарность за опохмелку настраивал древний виалон. Герайн поморщился и собрался было встать — выслушивать козлиное блеяние этого пьянчужки он не собирался. Но старик в потрепанном, некогда богатом камзоле вдруг запел глубоким сильным голосом, да так, что вампир невольно опустился обратно на скамью.

Быть слабым, даже падать в обморок, и рисковать,

Быть в ярости, суровым, после нежным,

Открытым быть и все в себе скрывать,

Воодушевленным и губительным, небрежным,

Полуживым и к жизни воскресать,

Предателем и трусом, также мужественным, верным,

Забыть о благах всех, о том, что надо отдыхать,

Не находить себе под солнцем места,

Быть радостным и грустным, и смирения искать,

Высокомерным быть, сердитым, храбрым,

Довольным и себя обиженным считать,

Ревнивцем быть, и ветреным, непостоянным,

Открытой встречи с разочарованьем избегать,

Пить мягкого ликера яды,

Любить что вредно, свою пользу забывать,

Поставить все на карту, не искать награды,

Всю жизнь и душу разочарованью отдавать,

И думать, небеса послали испытанья ада.

Кому представилось все это испытать,

Тот знает, это все любовь, то горькая услада.

…Никто в маленькой, придорожной харчевне, увлеченной бесплатным выступлением певца, не заметил, как в тени навеса беззвучно плакал красивый юноша, целуя смуглые пальцы своего погибшего и невидимого для других возлюбленного…

Глава 36

Спальня в Малом дворце была выдержана в золотисто-янтарных тонах. Обширное помещение полнилось теплом и уютом, и было обставлено самым минимумом мебели, что позволяло привлекать взгляд к драгоценным витражным окнам во всю стену, изысканной резьбе на потолке и колоннах, и к золотистым драпировкам из паутинного шелка, создающим эффект туманной дымки. Эта комната создавалась для возлюбленного супруга Первого императора. У самого Натаниэля была собственная спальня по соседству. Но с самого начала так сложилось, что супруги спали вместе, не расставаясь ни на минуту.

Вот и этим ранним утром середины лета Первый император возлежал на широкой постели, занимавшей центр комнаты. Натаниэль устроился на боку и, подперев голову рукой, умиленно разглядывал спящего мужа. В последнее время это становилось одним из самых любимых времяпрепровождений повелителя дроу.

Тонкое одеяло из паутинного шелка небрежно сползло ниже пояса, открывая смуглое, великолепно сложенное тело прирожденного воина. Спутанные после сна волосы, небрежно отброшенные за спину, темной волной стекали на смятую ночными играми постель. Рука мужчины лениво двигалась под тканью, лаская собственный член.

Натаниэль до сих пор находился в дурмане сбывшихся мечтаний.

Его Рауль был здесь, с ним! Теперь уже навсегда.

Остались позади два достаточно тяжелых месяца, пока они оба пытались притереться друг к другу. Нет, Натаниэль готов был на все ради любимого мужа. Но император, готовый баловать и выполнять любые капризы вампира, как-то не сразу привык относиться к нему как к политику и собственному соправителю. Нет, он прекрасно знал, что его Рауль король по праву рождения и воспитания. И хороший король, твердой рукой правивший собственным государством. Но их прежнее, не слишком то удачное знакомство, наложило свой отпечаток на восприятие Первого императора. И теперь он учился видеть в муже не столько любовника, сколько полноправного партнера. А Рауль привыкал к Натаниэлю любящему и умеющему к нему прислушиваться…

Впрочем, как надеялся дроу, все эти трудности были временным явлением. Главное, что их брачная татуировка наконец-то образовала единый узор, показывая, что брак принят на интуитивном уровне.

Оторвавшись от созерцания расслабленного во сне лица мужа, Натаниэль осторожно, самыми кончиками пальцев потянул с его груди одеяло, обнажая жемчужно мерцающий в полумраке балдахина торс вампира и его теперь уже вновь впалый живот без единого шрама. Только узенькая дорожка серебристого пушка стыдливо убегала от впадинки пупка под край одеяла.