Le prisonnier du souverain sombre (СИ)

- Ох, и намучаемся мы в будущем с этим сердцеедом! — Тихо пробормотал Рауль, наблюдая, как иголочки младенца легко входят в запястье мужа. — Разбалуете ведь!..

Натаниэль только улыбнулся, счастливо жмурясь — боли не было. Совсем. Только бесконечное, теплое наслаждение!..

- Зная тебя, милый, — отозвался он, наблюдая, как насытившийся парой глотков младенец сыто отвалился от его руки. — Ты не позволишь нам этого, — ранки заживали прямо на глазах, не оставляя даже шрамов. — Чувствую, буду я тайком от тебя его баловать.

- Ваши величества, — произнес за спинами повелителей незаметно приблизившийся Вареш. — Вам пора завтракать. Совет начинается уже через час. А потом запланирован торжественный выезд в город совместно с принцем.

Свианнэлл согласно угукнул на руках кормилицы, отрываясь от ее налитой молоком груди. И тут же напускал молочных пузырей вновь беззубым ртом, обрызгав довольную мордашку.

- Свиненок ты, а не Свианнэлл, — выдала Иллиана, с любопытством наблюдая за кормлением племянника. Рауль негромко рассмеялся и потянул откровенно прибалдевшего мужа на выход. День и впрямь уже начался и обещал быть долгим. К тому же вечером намечался бал в честь представления принца его народу. Так что следовало поторопиться…

…Вышедшие из детских покоев Арлэм и Илли направились в малую семейную гостиную, где у полудемона был установлен мольберт: ежедневно по два-три часа юный художник посвящал девочке, пока та занималась с учителями.

Маленькая принцесса была печальна. Ей не хватало общества брата, заменившего ей родителей. Прежде все внимание Рауля было направлено на нее. А теперь старший брат вынужден был делить свое время между ней, Натаниэлем, сыном и государственными делами. Нет, умом Иллиана прекрасно понимала, что подобное неизбежно, но все равно было обидно. И хотя ее статус существенно изменился по сравнению с прежним, и теперь внимания принцессы добивались многие, спеша представить ей своих детей для игр и занятий в надежде на разнообразные льготы в будущем, — не по годам мудрый двенадцатилетний ребенок сторонился всех, предпочитая общаться только со своим прежним окружением. Но Кьяра стал редко появляться во дворце, проживая далеко на юго-западе вместе с мужем. Криссис жил рядом, но интересы восьмилетнего мальчика существенно отличались от интересов пришедшей в себя и повзрослевшей девочки. Советники брата, с которыми она когда-то давно играла, были заняты, как и сам брат. Вот и приходилось Илли ограничиваться обществом Арлэма и Сурины. Что, впрочем, ее полностью устраивало. Ей никогда не было с ними скучно.

Вот и сейчас, отзанимавшись словесностью положенное время, Иллиана распрощалась с учителем и оглянулась, уверенная, что Арлэм как всегда обнаружится в углу за своим мольбертом. Но полудемона там не оказалось.

Нахмурившись, девочка подошла к мольберту и склонила голову на плечо, рассматривая свой портрет. Арли никогда не заставлял ее специально позировать, просто наблюдал и не ругался, когда она вертелась. И, тем не менее, умудрялся уловить главное.

И сейчас маленькая принцесса разглядывала саму себя в овальном медальоне пока еще не заключенного в раму холста. Там она была изображена сидевшей в своей любимой беседке, с гроздью сирени в руках.

- Как живая!.. — потрясенно выдохнула девочка.

Ее отражение на холсте смеялось, кокетничало, капризничало, надувало губы, чтобы в следующий миг задумчиво нахмуриться.

Протянув вперед руку, Иллиана самыми кончиками пальцев коснулась уже покрытого лаком полотна.

- Представляешь, ты вырастешь, изменишься, а этой крохе все так же будет двенадцать лет, — раздался за спиной принцессы слегка охрипший от волнения голос полудемона.

Иллиана медленно повернулась к своему другу. Юный граф Фралэди был облачен в черный костюм, богато расшитый золотой и алой нитью. Белоснежная пена кружев нижней рубашки выплескивалась на широкий отложной воротник, стекала на изящные кисти рук, сжимавших букет белых лилий, что источали чуть горьковатый, свежий аромат. Длинные волосы полукровки были убраны в высокую церемониальную прическу, украшенную золотом и рубинами. Как воспитанник императоров, несовершеннолетний Арлэм жил во дворце, где имел собственные покои, куда видимо и отправился, чтобы переодеться.

- Это тебе, — сказал он, протягивая девочке букет. Растерявшаяся Илли с трудом удержала такую охапку цветов.

- Ну, зачем?.. — беспомощно пролепетала она. — Лилии… символ чистоты и непорочности… в то время как все вокруг знают, что и как со мной делали солдаты Рианэлла… — на прекрасные золотисто-зеленые глаза принцессы навернулись невольные слезы. И в то же время она не нашла в себе сил отказаться от подарка — лилии были ее любимыми цветами.

- Глупости какие, — серьезно высказался Арлэм. — Я тебе говорил и буду говорить, что ты все еще чиста и непорочна. В конце концов, непорочность — это состояние души, а не тела! Вон дочка дворцового управителя… так кичится своей девственностью, а гадина, каких поискать!