Lead

— Пэм сказала, если ты отправишься с нами в турне, то сможешь некоторое время присесть ей на хвост. В качестве ученика.

Восторг от подобной возможности поразил меня.

— Серьёзно?

— Да. — С парой страдальческих вздохов Джимми передал фотоаппарат Малу. А затем схватил меня подмышки и аккуратно поставил на ноги. — Слушай, я хочу, чтобы ты перестала на меня злиться.

— Тогда извинись. Обычно так поступают, когда задевают чьи-то чувства, Джимми. Извиняются.

— Я только что это сделал.

— Нет, ты просто попытался подкупить меня. Это не одно и то же. Извинение — это когда ты говоришь «прости» и делаешь это искренне, — сказала я. — А это взятка.

— Но с ней дело пойдёт быстрее.

Мои руки беспокойно двигались по бокам.

— Я не могу принять его. Ты меня не купишь.

— Но ты хочешь фотоаппарат?

— Конечно, хочу, — ответила я. — Но суть не в этом.

— Нет, Лена. Как раз в этом.

Вокруг нас начали шушукаться, потому что мы привлекли внимание толпы. Эти люди проявляли нездоровый интерес к тому, что творилось в жизни друг у друга. То, что на нас смотрят, я поняла ещё и по тому, как насторожился Джимми. Было видно, как под чёрной толстовкой с длинными рукавами напряглись его плечи.

— Уж поверь мне. Для меня это тоже не просто. — Он посмотрел по сторонам. От увиденного у него заходили желваки. — За нами все наблюдают, но я всё равно делаю это.

Эв поднялась на ноги.

— Ладно, народ. Давайте погуляем где-нибудь, предоставив им немного уединения.

— Я барабанщик «Стейдж Дайв». — Мал положил безумно дорогой фотоаппарат на место рядом с собой. — Ты не можешь приказывать мне, что делать, ребёнок-невеста.

— Как мило, что ты до сих пор считаешь забавным называть меня «ребёнок-невеста». — Эв достала телефон из заднего кармана джинсов. — Так мне звонить Энн, чтобы рассказать, как ты отказываешься оставить Джимми и Лену наедине, или нет?

— Ты не посмеешь.

Она провела пальцем по экрану.

— О, ещё как посмею.

Дэвид и Бен усмехнулись в свойственной мужчинам манере, но сделали, как было сказано, и ушли в студию звукозаписи. Они определенно не хотели связываться с девушкой.

Секунду спустя за ними последовал Мал.

— Не нравится мне, что вы, женщины, в дружеских отношениях. Это не дело.

— А тебе стоит сказать об этом своей девушке, когда увидишься с ней вечером. Я бы с радостью услышала, что она ответит. — Махнув на прощание, Эв пошла за ним в звукозаписывающую комнату, или как она там называется.

Но это не важно.

Мы с Джимми стояли практически лицом к лицу, настороженно глядя друг на друга.

— Я купил его для тебя, — начал он. — Если ты его не примешь, то я его выброшу. Ты бы этого не хотела, не так ли?

— Это шантаж.

— Точно. Засуди меня.

Я скрестила руки.

— Извинись.

Он простонал.

— Лена.

— Ты занимался со мной сексом, а затем повёл себя ужасно и задел мои чувства. Это не мелочь какая-то. Вообще-то, в схеме положения вещей — это довольно весомая проблема. — Мои пальцы сжались вокруг его сильного запястья. — И те два оргазма дело не исправят. Извинись от чистого сердца.

— Просто... я такого не ожидал.

— От секса?

— Да, — ответил он.

— А чего ты ожидал?

— Не знаю. — Он нахмурился. — Чего-то менее хорошего.

— Значит, он был только хорошим? Я думала, замечательным.

Он потёр лицо.

— Чёрт. Ладно, да, он был замечательным. Твоя киска идеальна, и я не могу думать ни о чём другом, ясно?

Я не могла не улыбнуться.

— Ну, ты хотя бы без ума от одной части моего тела.

— Это значит, ты прощаешь меня?

— Даже близко нет.

— Да, чёрт возьми, Лена.

Он обвил меня руками и крепко прижал к себе. Моё лицо впечаталось в его грудь. В его крепкую, неподвижную грудь, и я почти уверена, в процессе всего этого он перестал дышать. Большие руки держали меня в стальной хватке.

— Джимми, ты что, действительно, обнимаешь меня?

Он проворчал.

— Ладно, у тебя хорошо получается. — Я упёрлась подбородком в его грудь и посмотрела на него. — Я горжусь тобой.

— Ты перестанешь игнорировать меня, и мы сможем вернуться к прежним... нам?

— Да.

Он выдохнул.

— Хорошо. Это хорошо.

Я обняла его в ответ так крепко, как могла. Он был моим Ромео в чёрных джинсах, и у этой истории такие же шансы на печальный конец, как и у самой пьесы. Но всё-таки меня переполняла любовь к нему, она наполняла каждую частичку меня знакомыми тёплыми чувствами. Конечно, я и раньше «влюблялась». Но разница заключалась в том, что я любила его целиком, и на этот раз не могла так просто это преодолеть. Всё во мне желало его, я жаждала его на клеточном уровне, будь то хорошая или плохая, темная или светлая, приятная или же скверная его сторона. Невозможно миновать эмоции подобной величины.

Я любила всё в нём и из-за этого чувствовала себя беспомощно.

А что, если он узнал об этом? Он хотя бы подозревал о моих истинных чувствах, о том, что это не просто какая-то интрижка? Хотя, если бы знал, то мне бы быстренько дали пинка под зад, и я бы пролетела не менее трёх кварталов. Поэтому я любила его молча.

Ну а он, в свою очередь, гладил меня по голове.

— Рад, что мы помирились, — сказал он, опуская руки по бокам.

Я сжала его крепче.