Лебеди остаются на Урале

— Ничего ты не понимаешь, — оборвала ее Хадича. — Возьми, к примеру, Зифу. Разве она не веселая? Поищи другую такую. А она сохнет от неразделенной любви. Не понимаю, чего она в Буране нашла? Парень как парень. Хайдар ничуть не хуже.

— Сердцу не прикажешь, — возразила Зифа.

— Извела ты Хайдара, вот что я тебе скажу, — рассердилась Хадича. — И он тоже дурак. Чтобы тебе понравиться, начал такие вещи вытворять — сказать стыдно. Позавчера взялся объезжать рыжего жеребца из табуна. Чуть шею себе не сломал. Погубишь ты его, вот чем дело кончится. Подумай об этом, девушка!

Магира поддакнула:

— Я ни за что не стала бы унижаться из-за Бурана. Он никак не может забыть Камилю.

Хадича хлопнула ладонью по лбу.

— Вы слыхали, что Камиля выгнала своего мужа?

У Зифы глаза сделались большими.

— Я тоже слыхала, да не верила.

— Чего же тут не верить? Она сама мне сказала. Говорит, извелась с ним. Смотреть на него не хочет. Одним словом, выгнала, и все. Хамит пробовал силой вломиться, так Камиля подняла шум на весь аул. Говорят, сам Ясави прибегал…

У Зифы затрепетало сердце. Если Камиля выгнала мужа, значит она по-прежнему любит Бурана.

— Я пошла, — сказала она, поднимаясь.

— Куда ты? — удивилась Магира. — Кто же за тебя веялку будет крутить?

4

Зифа чутко прислушивалась к каждому шороху. Впервые в жизни она унизилась, пригласив парня на свидание.

Ожидая Бурана, она каждую минуту готова была сорваться с места, чтобы избежать встречи с ним, и в то же время думала: «Только бы пришел…»

Она не знала, с чего начнет разговор. Ведь не прикажешь ему не любить Камилю. Не скажешь, чтобы он полюбил ее, Зифу.

Испытал ли кто-нибудь столько, сколько пережила Зифа, дожидаясь Бурана? Она не могла думать о себе без отвращения. А тут еще совсем некстати закаркал ворон.

Не искушенная в любви, доведенная до отчаяния своим безрассудным поступком, она застыла с выражением безнадежной тоски, как только услышала его шаги. Ой, как стыдно вымогать любовь!

— Здравствуй, Зифа! — поздоровался Буран так просто, будто они встретились случайно перед собранием в клубе или на улице, на виду у людей.

Она была благодарна ему за то, что он сгладил неловкость встречи. Ей хотелось спросить, что он думает о ней. Но не хватало смелости…

— Мне хотелось узнать о буровой…

Ее хитрость шита белыми нитками. От этой мысли пуще прежнего раскраснелись ее щеки. И снова Буран выручил ее — стал рассказывать:

— Я все еще у геологов работаю. Подал уже второе заявление, чтобы перевели на буровую. Да начальство никак не хочет отпускать к машинам, говорит: «Без тебя мы как без рук». Если откажут и на этот раз, уйду. Довольно с меня.

Зифе так хотелось, чтобы Буран обнял ее. «Не стану противиться, — решила, — пусть обнимает сколько хочет».

Пока Буран объяснял, что окончательное решение зависит от Артема Алексеевича и какую квалификацию можно получить на буровой, Зифа неожиданно вспомнила вдову Хадичу, рассказывавшую про свою молодость. «Никто не умеет так крепко целовать, как Галлям», — утверждала она, хотя сейчас терпеть его не могла. Буран тоже мог бы поцеловать Зифу…

А Буран, увлекшись, продолжал рассказывать о монтаже буровых вышек, о подготовке к бурению.

— Это очень интересно, — поддерживала разговор Зифа, хотя ничего не понимала в блоках, роторах, долотах.

А сама думала: «Когда он перестанет говорить о вышках? Тоже нашел о чем рассказывать!»

— С юга, — продолжал Буран, — приехали мастера. Директором конторы назначен Ага Мамед Джафар-оглы, бурильщиком на четвертой буровой будет тоже новый человек, по фамилии Птица.

Над головой опять закаркал ворон, качаясь на кривом сучке. Чтоб ему провалиться!

— В каждой бригаде будет по восемнадцать человек, — объяснял Буран тоном знатока. — Три бурильщика, три помбурильщика, три верховых. Кроме того, слесари, электрики, чернорабочие…

Неужели ему не надоест говорить об этих незнакомых ей людях? Совсем неинтересно о них слушать. Как он этого не понимает? Хоть бы обнял ее. Не дождавшись, она вдруг схватила его руку и, держа в своей, сказала:

— У тебя настоящие рабочие руки!

Как-то после районной конференции комсомола ее попытался обнять парень в красивой тюбетейке, и дело кончилось тем, что она дала ему пощечину, чтобы умел держать руки при себе. С Бураном бы она драться не стала… Буран замолчал. Только для того, чтобы нарушить тишину, Зифа спросила:

— А девушек не принимают на работу?

— Конечно, и девушек возьмут со временем. Работа найдется в конторе или в лаборатории, а на буровых женщинам нечего делать.

Отчего же медлит Буран? Может быть, он не верит, что она любит его? Не в силах унять сердцебиение, она решительно подняла на него глаза и вдруг спрятала побледневшее лицо на его груди… Что теперь будет? Глаза закрылись от страха. Стыдно, если оттолкнет. У нее подкосились ноги. Буран поддержал ее. Она услышала, как гулко бьется его сердце. Сейчас что-то должно произойти, что бывает только один раз в жизни. Сгорая от стыда, она стала развязывать поясок фартука. И белый, только что выглаженный фартук упал под ноги. Захолонуло сердце. Потемнело в глазах. Ой, что будет?