Лебединая пара. По Ту Сторону

В детстве я любила шляться по округе в поисках заброшенных древних храмов языческих богов, коими кишело пограничье. Тогда это казалось мне отличным способом завоевать уважение семьи. Если бы я нашла какой-нибудь потайной лаз, схрон с картой сокровищ или секретами древнего колдовства, содержащие ответ на вопрос, что находится по Ту Сторону…

Я была нелепа с мечом, с трудом натягивала тетиву, взаимно терпеть не могла лошадей, с трудом запоминала теорию и редко когда могла сосредоточиться на чем-то серьезном. То, что играючи давалось сестре, для меня было мудренее колдовства; что с легкостью осваивал брат за неделю, я не могла выучить за год. И дело было отнюдь не в разнице в возрасте.

С каждым годом взгляд отца становился все тяжелее, а мне все больше хотелось это изменить.

Немного повзрослев, я вынуждена была признать, что совершенно бескомпромиссно не обладала ни талантами, ни умом, ни сильным характером, коими славились наследники семьи Роттер многие поколения. Даже находясь в опале, отец всегда серьезно занимался нашим воспитанием, не позволяя расслабляться. Он делал все, чтобы дать нам лучшее воспитание, чтобы нам было за что гордиться своей семьей и своими близкими.

Некоторые книги в нашей библиотеке были переписаны им по памяти для нас, а когда-нибудь – и для наших детей. И именно читая их особенно стыдно было засыпать от скуки, не понимая и половины написанного.

В общем, нормальными способами завоевать уважение у окружающих у меня не получалось, так что я надеялась случайно раскопать какую-нибудь тайну древности! Но, к сожалению, большинство местных развалин были просто-напросто грудой камней, которые и без меня уже давно все облазили.

И когда, пройдя перелесок, я обнаружила потрясающе сохранившиеся развалины храма триединой богини судеб Норн, то решила, что умереть можно и через пару часиков – после того, как немного все обследую.

Насколько большим был храмовый комплекс, я не знаю до сих пор, потому что большая его часть явно была погребена под землей, а дальше перелеска и поляны я не заходила. Но и того, что было, мне хватило надолго.

Едва не посреди поляны, ближе к ручью, стоял алтарь с почти не потревоженной временем лазоревых оттенков мозаикой, а из земли то тут, то там торчали верхушки колонн с ордерами, украшенными рельефными изображениями сюжетов из старых полузабытых языческих мифов. В тени еловых веток Колдовского Леса торчала по середину бедра кариатида с обломанными ладонями и без половины головы, и эту даму я облапила самым неприличным образом в первый же день.

Дно ручейка было вымыто аж до пола храма, такого же чисто-голубого, выложенного полупрозрачной мозаикой в причудливые узоры, как и алтарь.

В общем, место было колоритное и совершенно точно никому неизвестное, и домой в тот день моего неудавшегося самоубийства я бежала в святой уверенности, что открыла чудо, и за это отец точно будет мной хоть чуть-чуть гордиться.

Приедут археологи, ученые, журналисты, чтобы все обследовать и описать, назовут какое-нибудь открытие в мою честь!.. Может мне назначат пожизненную пенсию за заслуги перед Отечеством. В общем, жизнь наладится! На все издевки брата я могла бы с насмешкой спрашивать у него, что полезного он сделал для культуры человечества; равнодушие сестры перестало бы меня задевать, а папа бы смирился с тем, что я отстаю от сверстников по алгебре.

Вот только придя домой и взглянув в глаза сестре, которая уже держала в руках тяжелый отцовский ремень… я вдруг поняла, что не хочу ее там видеть. Что не хочу там видеть никого. Что это место – мое.

Простите археологи, простите журналисты, прощай пожизненная пенсия! Но неприлично торчащие каменные соски кариатиды, которую я назвала Лиссой, мир не увидит.

В тот день я принимала наказание без всякой обиды, почти со злорадством, ведь точно знала, что все-таки не трусиха, что какой-то характер у меня завалялся, раз, не смотря на возможность избежать боль, я не выдаю своего секрета.

В это место я сбегала с завидным постоянством, чтобы подумать. Обычно над тем, что еще можно сделать помимо домашних заданий – на которых у меня не хватает ни мозгов, ни силы рук – чтобы завоевать уважение окружающих.

– Диана! – радостно позвала я подругу, выходя на поляну.

Место действительно было моим, но с возрастом нашлось пара человек, с которым мне захотелось им поделиться. И до сих пор я ни разу об этом не пожалела.

Диана была внучкой местной швеи и, пожалуй, одной из красивейших девушек нашего городка. Светлая до прозрачности, с густой копной льняных волос и льдисто-голубыми глазами, она могла бы быть похожа на духа или хрустальную фигурку, но от нее веяло почти осязаемой силой, никак не вязавшейся с хрупким видом.