Лебединая песня

Но ведь ничего плохого не случится, правда же? Он сказал, что вернется, и она будет ждать его столько, сколько потребуется.

Она нужна ему. Он хочет быть с ней. Он вернется.

Он такой умный, находчивый, предусмотрительный. С ним не может случиться ничего плохого, чем бы он там сейчас ни занимался. Он вернется к ней, и она встретит его улыбкой и ни о чем не будет спрашивать... по крайней мере сразу.

В половине четвертого Аделаида стояла у окна спальни, прижавшись лбом к стеклу, и напряженно вглядывалась в темноту. Двор опустел уже совершенно; и луна ушла за дома, и веселящаяся на площадке молодежь, допив пиво и сломав деревянные качели, разошлась кто куда, и погасли последние светящиеся во дворе окна.

Ненавижу эти мобильные телефоны, думала Аделаида, и кто только их придумал!

Еще час спустя она сидела на полу, спиной к горячей батарее, съежившись и обхватив руками колени, и изо всех сил старалась не расплакаться. Все окна были закрыты, но свет в комнатах на всякий случай оставлен гореть.

Ей показалось, что она что-то слышит. Низкое урчание мотора, шелест шин по подмерзшему асфальту... нет, не надо обольщаться, это всего лишь какой-то шум у соседей. Вот все и стихло. Аделаида опустила голову на руки.

Снова какие-то звуки. Кто-то подошел и остановился под ее окнами. Аделаида медленно поднялась и стала спиной к окну. «Там никого нет, – сказала она себе, – никого. Нечего и смотреть».

Потом резко повернулась и отдернула занавеску. Там никого не было.

И все же она открыла балконную дверь и вышла в серую предутреннюю мглу.

Внизу, слева, у самого входа в подъезд, стояла машина с зажженными фарами, и в их свете какой-то человек возился с кодовым замком. Услыхав стук открываемой двери, человек полностью вышел на свет и помахал Аделаиде рукой.

Аделаида в волнении стиснула на груди старенькую шаль; потом перегнулась через перила, вспомнив, что он не знает ни кода, ни номера квартиры. Но ее помощь не понадобилась. Разгадать код по вытертым кнопкам было делом нескольких секунд, равно как и определить расположение квартиры по единственным горевшим с этой стороны дома окнам.

Карл вернулся к машине, выключил фары, взял что-то с переднего сиденья и вошел в подъезд.

Аделаида бросилась к входной двери. У нее так сильно стучало сердце, что она не слышала его шагов по лестнице.

Он возник на пороге, живой и невредимый, хотя и в несколько помятой, испачканной, а местами даже и порванной одежде.

– Где ты был? – всплеснула руками Аделаида, тут же и забыв свое благое намерение ни о чем его не расспрашивать.

– В лесу, – коротко ответил Карл, захлопнув за собой дверь.

– А... а зачем?

– Собирал подснежники.

И протянул ей роскошный, серебристо-розово-лиловый, тонко и нежно пахнувший букет.

* * *

Больше Аделаида ничего не смогла узнать. По правде говоря, очень скоро ей стало не до расспросов.

Между тем Карл, верный своему обещанию, не солгал ей про лес и подснежники. Он лишь опустил некоторые подробности, желая оградить ее от совершенно ненужного беспокойства.

На самом деле с ним произошло следующее.

Человек, позвонивший ему на мобильный телефон, был не кто иной, как хорошо известный в наших краях майор уголовного розыска Пронин. Люди, видевшие его впервые, ни за что не поверили бы, что имеют дело со светилом государственного сыска и одним из самых выдающихся аналитических умов Города, а возможно даже, и всей области.

Карл тоже не сразу понял, с кем имеет дело, когда в кафе, где они сидели в понедельник после спектакля с Альфредом Шнитке, к ним за столик подсел маленький, неприметного вида человечек и извиняющимся тоном попросил уделить ему несколько минут их драгоценного времени.

Несмотря на непрезентабельный вид человечка и его тон, у приятелей возникло подозрение, что просьба эта является чистой формальностью и отрицательный ответ он просто-напросто не воспримет.

Скрипач потом говорил Карлу, что сразу почувствовал в нем копа (или, выражаясь по-российски, мента) и даже, можно сказать, обрадовался. Ему все не давала покоя воскресная история, и он чувствовал себя не в своей тарелке при мысли о коллеге Мюллере, по чьим следам он направил зловещую банду бритого-лысого, подручного некоего Филина.

Оказалось, что за Мюллера он волновался напрасно – тот благополучно улетел в свой Мюнхен. Мюллеру в любом случае ничего не угрожало, потому что сразу после разговора с Альфредом бритый-лысый лично посетил оперный театр. Там он, под видом пожарного инспектора, долго обозревал фотографии исполнителей и музыкантов в фойе, пока не пришел к выводу, что контрабасист Мюллер не имеет ничего общего с нужным ему человеком. С тем, кого Филин велел ему во что бы то ни стало сыскать. Из-под земли достать, если потребуется.