Лебединая песня

Капитан протирает пальцами запотевшие очки — ох уж эти проклятые окуляры! Крепко досаждают они на войне, особенно разведчику. Крылатых забирает у Ани парашют, ловко обматывает его спутанными стропами.

— Куда упал груз, не видела? — спрашивает капитан, взводя автомат.

Но к сожалению, и Аня не видела, как «Дуглас» сделал второй заход над местом выброски, не видела парашюта с грузовым тюком, не видела, как самолет улетел на восток, на Большую землю.

— Тут канава рядом. За мной! — часто дыша, шепчет капитан.

Канава в таком лесу — находка. При свете лупы видно: лес, саженный по ниточке, чистенький, точно метлой подметенный, без подлеска, с тонким ковром из палой хвои. Где спрятать парашют? Закопать — нет времени. Капитан озирается. Тревожно гудят сосны. Вот оно, волчье логово. Можно сказать, группа прыгала, точно волку в пасть… Но от прежнего сосущего беспокойства и волнения почему-то не остается и следа. Капитан хладнокровен и деловит.

Аня замечает, что он прихрамывает.

— Товарищ капитан! Ушибли ногу?

— Пустяки! Я везучий! И не называй меня здесь капитаном. Теперь я просто Павел…

Они останавливаются у канавы, вырытой вдоль просеки. Рядом на краю вырубки темнеет штабель пахучих сосновых бревен, аккуратная куча еще свежих сосновых ветвей.

Оглядев просеку, капитан сует скомканный парашют в неглубокую сухую канаву, приминает ткань руками и ногами, накрывает сосновыми лапами.

Аня понимает: ненадежна такая маскировка, завтра сюда могут приехать лесозаготовители, и парашюты сразу же будут обнаружены. Но лучшего тайника в этом лесу не найти.

Ухает сова. Шуршат под сапогами скользкие сосновые иглы. В стороне остается вырубка с дымными наплывами тумана. В торжественной тиши, подпирая звездный небосвод, колоннадой фантастического храма стоят мачтовые сосны. Вот выглядывает из-за облака луна, и косые снопы лунного света рассекают густой мрак. Качаются кроны сосен, волнуемые балтийским бризом, качаются их тени на мерцающем хвойном ковре, и Ане с ее пылким воображением чудится, будто впереди из седого тумана, из семисотлетнего праха под корнями этого мрачного бора вырастают, поднимаются ряды бесплотных призраков — тевтонские рыцари в ржавых доспехах и полуистлевших белых плащах с черными крестами… И в дуновении ветра слышатся Ане органные звуки мрачного тевтонского хорала. Вон едет впереди комтур — спесивый, огромный, рыжебородый, с поднятым забралом и павлиньими перьями на рогатом шлеме. Под рыцарем — покрытый богатой попоной рослый боевой копь в латах, с железным налобником, увенчанным острым стальным рогом. Рыцарь вооружен громадным двуручным мечом, щитом и мизерикордией — небольшим мечом для добивания раненых и пленных. За комтуром, как за каждым рыцарем, едут конные слуги…

Думала ли, гадала ли Аня, что придется ей воевать на земле, отнятой у славян огнем и мечом во славу первого рейха рыцарями Тевтонского ордена!..

От всей этой чертовщины, померещившейся Ане в чужом, вражеском лесу, ее отвлекает вдруг громкое кваканье лягушки. Почему-то лягушка квакает не на земле, а высоко на дереве. Это подает условный сигнал радистка Зина — она висит на стропах зацепившегося за верхушку сосны парашюта и зовет друзей.

— Ква-ква-ква! — раздается и за другими соснами.

Мея? соснами скользнула одна тень, другая…

— Раневский! — обрадованно шепчет капитан. — Шпаков!

— Значит, четверо в сборе! — негромко говорит, подходя, Натан Раневский. — Остальные еще не приземлились. Плохо дело, командир! Все шестеро висят на соснах!

Капитан задирает голову — колышется черная сосновая крона, а под ней раскачивается чья-то фигура…

Дорога каждая минута. Сколько уйдет времени, прежде чем удастся всех снять? Если на соснах останется хоть один парашют, вся округа утром узнает о выброске десанта. Еще не найден грузовой тюк, там — боеприпасы, двухнедельный пищевой рацион, запасные комплекты радиопитания. А немцы могут нагрянуть в любую минуту.

— Шпаков! — заторопился капитан. — Скинь сапоги и лезь за Бардышевой. Попробуй подтянуть ее за стропы к стволу. Не выйдет — режь стропы финкой. Раневский! Снимай Мельникова. Морозова, веди наблюдение, чтобы никто не нагрянул со стороны вырубки. Я буду искать груз. За дело!

На песчаном холме, посреди Ромиптенского леса, вращалась на фоне посеребренных лупой облаков сферическая антенна новейшей радиолокационной установки «Вюрцбург». Невидимые в ночной темноте, змеясь, убегали по росистой траве под землю разноцветные телефонные провода. Глубоко под землей, в железобетонном бункере штаба оберкомандодер люфтваффе — верховного командования военно-воздушных сил третьего рейха, — на панорамном индикаторе засветилась крохотная точка. Оператор включил стоявший перед ним микрофон.

— Ахтунг! Ахтунг![1] — раздался в эфире гортанный голос. — Доносит радиолокационное подразделение «Гольдап»: в полночь в районе между городами Ширвиндт и Шталлупенен появился самолет противника. Следим за отметкой на экране локатора… Самолет держит курс на северо-запад. Азимут 75 градусов…