Лебединая песня. Любовь покоится в крови (сборник)

– Может, не надо? – встревожился Адам.

– Все будет в порядке, друг мой. Поверьте, я не хочу прежде времени предстать перед Страшным судом.

Фен осторожно глотнул из чашки и скрылся в ванной комнате. Через пару минут вышел.

– Да, вы совершенно правы. Это аконитин. Подобный эффект мог вызвать вератрин, но он не так доступен. Конечно, я отправлю чай на анализ, но ответ будет только через несколько дней.

– Выделение токсикантов по методике Стаса-Отто, – добавила Элизабет, чтобы подчеркнуть свою эрудицию.

– Этот аконитин достать трудно? – спросил Адам.

– Нет ничего проще, – ответил Фен. – Достаточно летним днем выйти в поле и нарвать травы. Она называется борец аптечный, он же аконитин сборный клобучковый. Затем принести домой, высушить корни, растолочь, и вот пожалуйста. – Он беспокойно задвигался по комнате. – Мотивом для нападения могло послужить ваше опрометчивое замечание, что вы знаете имя убийцы. Но… – Фен резко остановился, – все это было не настолько серьезно, чтобы вызвать тревогу. – Он снова принялся ходить по комнате. – Вы сказали, что вскоре после этого в вашем номере побывала Джоан Дэвис и оставила записку. Видимо, она постучала и спугнула нападавшего. Он где-то здесь спрятался.

– Потом, когда он собирался выйти из своего убежища, – продолжил Адам, – пришла горничная с чаем. Она уходит, Элизабет возвращается в ванную, а злоумышленник подсыпает в чай аконитин и скрывается за дверью.

– Значит, это определенно не была мисс Джоан, – заключила Элизабет.

– Но она могла пытаться вас задушить, а уже после нее появился некто с аконитином, – сказал Фен.

– То есть, вы полагаете, со мной решили свести счеты два человека?

– Я просто хотел подчеркнуть многообразие вариантов.

– Но скорее всего было так, как мы предположили вначале. Сомневаюсь, что Эдвина убила Джоан Дэвис. Она его, конечно, не любила, – а кто вообще его любил? – но он ей особенно не докучал. Неужели нападение на Элизабет и аконитин в чае как-то связаны с гибелью Эдвина Шортхауса?

– Это возможно, – согласился Фен. – Однако могло быть и так: Джоан Дэвис по какой-то причине, не имеющей отношения к Шортхаусу, так возненавидела Элизабет, что решила ее убить.

– Но это абсурд.

– А если она в вас влюблена, Адам?

– Да бог с вами, Джервейс.

– Почему же? Влюблена, а вы этого не замечали.

– Нет, профессор Фен, – подала голос Элизабет, – такую версию вы можете с уверенностью исключить.

– Хорошо. – Фен кивнул и, нахмурившись, начал смотреть в окно на кирпичный фасад Нового театра.

– Вы не обратили внимания, душившие вас руки были в перчатках?

– Да, – быстро ответила Элизабет. – В перчатках, совершенно определенно.

Фен открыл гардероб, вгляделся и, не удовлетворившись этим, даже залез на короткое время вовнутрь. После чего заглянул под кровать.

– Нужно поговорить с Джоан Дэвис. Может быть, она кого-нибудь здесь видела.

– Джоан сейчас на репетиции, – сказал Адам. – И я там тоже должен быть.

Фен закурил сигарету и посмотрел на Элизабет:

– Пока в этой истории хотя бы что-то не прояснится, вам нельзя оставаться одной. Давайте вместе пойдем на репетицию.

Они начали одеваться.

– А как прошел визит в Амершем? – спросила Элизабет.

– Так, ничего интересного, – ответил Фен и рассказал ей вкратце о разговоре с Чарльзом Шортхаусом. – Кстати, он большой оригинал.

– Оригинал, – подтвердил Адам.

– Думаю, маэстро на этом давно спекулирует. – Фен вскинул голову. – Ну как, готовы?

Они вышли в коридор, профессор сразу остановил проходящую горничную. Попробовал выяснить у нее, посещал ли кто-нибудь сегодня в половине пятого семьдесят третий номер. Но ничего не добился. Потом побеседовал еще с двумя и узнал от них, что в указанное время все четыре горничные в гостиной заваривали чай. А Эффи понесла поднос в какой-то номер.

С Адамом и Элизабет он отправился искать эту Эффи. В беседе с ней, – это была та самая пожилая горничная, – выяснилось, что она видела в коридоре Джоан Дэвис. Кроме того, Фен убедился, что яд подсыпали в чай уже после того, как Эффи доставила его в номер.

– А в каких номерах живут другие участники спектакля? – спросил он.

– Пикок в номере через несколько дверей справа от нас по коридору, – сказал Адам. – Джоан этажом выше. Джон Барфилд этажом ниже. Но мы можем уточнить у портье.

Портье внизу сообщил им то, что требовалось.

– Вот видите, – проговорил Фен, когда они отошли в сторону, – как легко было узнать номер, где вы живете.

– Наверное, надо сообщить в полицию, – сказал Адам.

– Инспектор Мадж, возможно, в театре. Если нет, я позвоню ему оттуда.

– Но Чарльз Шортхаус и его домоправительница тут ни при чем?

– Почему же. Мы ведь останавливались в Уикоме починить крыло, а из Амершема в Оксфорд можно добраться по другой дороге. Так что они могли приехать раньше нас. – Он повернулся к портье: – Вы знаете Чарльза Шортхауса в лицо?

– Нет, сэр, – ответил пожилой портье, оправляя синий костюм с галунами. – Только мистера Эдвина Шортхауса.

Фен вздохнул.

– Тогда надо спросить официанта, который обслуживал их вчера вечером, не видел ли он этого джентльмена сегодня.