Лебединая песня: Несобранное и неизданное

25. Вдруг с яркостью страшной, восстав на минуту,
Иное в минувшем представилось мне:
Я вспомнил кровавую дикую смуту
В покинутой мною родной стороне.

26. Привиделось буйство мятежных становищ

На попранном пепле народных твердынь,
И гибель бесценных духовных сокровищ,
И гневная тишь оскверненных святынь.

27. Мне живо причудился сумрак вечерний,

Как будто кровавый, багровый закат,
И вопль озверелый бушующей черни,
И церкви горящей предсмертный набат.

28. Вновь видел я след рокового набега:

В деревне разграбленной пламень свистел;
При блеске пожара чернела телега
С горой неостывших истерзанных тел.

29. И мутно торчало сквозь дым ее дышло,

Как зверя из бездны оскаленный клык,
Как знаменье жизни непрошенно-пришлой,
Как стяг изуверческий новых владык.

30. А в отческом доме, забрызганном кровью,

Объедки от пира гостей-палачей,
И лик твой недвижный, с рассеченной бровью
Над взглядом не сомкнутых смертью очей.

VI

31. Вес вспомнилось… Ужас… И скорбь… И проклятья…
И сладостность мщенья… без слез… без молитв
В те дни, когда бились и резались братья,
Пьянея безумьем неистовых битв.

32. И было нас много, – я вспомнил, – так много

Детей этой жалкой и страшной земли,
Мы все, точно пасынки, скорбной дорогой
От матери общей в изгнанье ушли.

33. Но сетью бесчисленных узких тропинок

Все врозь разбрелись мы… Теперь – я один,
И только немой, словно призрачный инок
Со мной при наитьи знакомых картин.

34. Да в небе, в молчаньи застывшего зноя

Завистливый коршун, кружась на пути,
Назойливо будит всё то, от чего я
Так долго, напрасно старался уйти.

35. Напрасно!.. Не смыта обида насилья,

Не зажили раны бессчетных потерь:
Их память, как черного коршуна крылья,
Мрачит своей тенью мой путь и теперь.

36. И Родины очи – в душе, как и прежде.

Зовут… и забыть их призыва нельзя…
Не шел ли в песках я так долго в надежде,
Что эта тропинка – к Отчизне стезя?!.

VII