Лебединое озеро Ихтиандра

– Антонина с дурным характером оказалась. Я с ней раньше особо-то не общалась, ну, там, день рождения, Пасха, когда люди с родственниками за один стол садятся. У Руфины никого, кроме нас с Витей, не было, поэтому праздничные даты в тесной компании отмечали. Я не очень люблю на жратву тратиться, но тетка настаивала на праздниках, говорила, они укрепляют семью, сама все готовила. Я не спорила, охота ей у плиты скакать – не возражаю. Тоня нас приветливо встречала, улыбалась-целовала. Я думала, у нас с ней контакт, проблем не будет.

Но после похорон бабушки Тоня кардинально изменилась. Засела дома, стала пропускать школу, оборвала связь с подругами, отказывалась встречаться с ними. День-деньской она тосковала у старенького пианино и извлекала из него такие мелодии, что у Зои с Витей принимались ныть зубы. Один раз Виктор не выдержал и велел:

– Перестань над инструментом издеваться!

– Я сочиняю реквием по бабушке, – ответила Тоня и продолжила музыкальные занятия.

За месяц, прошедший после кончины Руфины, Зоя сто раз успела пожалеть об обещании, данном тетке. Оставалось лишь надеяться на то, что Антонина утешится и начнет вести нормальный образ жизни: как говорится, время лечит.

Но в отношении девочки народная мудрость не сработала. День ото дня Тоне делалось хуже.

– Вы что, пытались лечить ее от депрессии? – спросила я. – Вон там, на столе, упаковка из-под лекарства. Его принимала одна моя подруга после того, как ее муж разорился.

Зоя покосилась на коробочку с надписью «Адапвенон».

– Ага. Витька врача привел. Реально забеспокоился. Тонька слегла лицом к стене…

– О ком я забеспокоился? – спросил муж, входя в кухню.

– Мы про Тоньку говорим, – ответила Зоя.

– Достала она нас! – покачал головой Виктор. – Съела до печени! Сначала по клавишам блямкала, потом выть начала.

– Все нервы издергала, – призналась Зоя. – С работы возвращаться не хотелось. Да куда нам деваться было? Мы свою комнату продали, деньги в банк под хороший процент положили, нам год подождать, обнулить счет, и можно трешку купить, если эту продать плюс наши бабки.

– Попали мы в историю, – пробормотал Витя, – в одной комнате с Тонькой находиться ваще невозможно было. Либо она лежит носом в ковер, либо сидит, слезы по щекам текут. Уйдем на службу, вернемся, девчонка в той же позе. Потом она пианино разломала.

– Антонина разбила любимый инструмент? – поразилась я.

– Откуда только у нее сила взялась! – запоздало удивилась Зоя. – Я вернулась домой, как сейчас помню, в пятницу. Неделя выдалась тяжелая, народ в сберкассу косяком пер. Я на коммунальных платежах сижу, к вечеру голова гудит. Старухи у окошка толпятся, вопросы задают один дурее другого. Еле-еле до конца смены дотерпела, приволоклась сюда, хотела под душ встать. Вхожу в комнату – пейзаж после битвы! Крышка у пианино оторвана, клавиши по полу расшвыряны, Тонька лежит на диване в любимой позе.

Зоя начала трясти девчонку:

– Что случилось? Сюда приходил кто-то посторонний? Тебя обидели? Кто уничтожил инструмент? Ты не заперла дверь?

– Я наказала пианино, – вдруг ответила Тоня, – оно меня не слушает, не хочет музыку для бабули играть. Ненавижу его!

Последние слова она выкрикнула, сжимая кулаки, потом, ошеломив Зою, пересела с дивана в инвалидное кресло, подъехала к останкам несчастного пианино и, рыча, словно дикий зверь, принялась кидать их в стену. Тоня перепугалась и выбежала на лестницу. Домой она рискнула вернуться через два часа, когда увидела, как по ступенькам поднимается Витя.

Тоня опять лежала на диване, тихая, словно бабочка. И тут распсиховался Виктор.

– Да она сумасшедшая, – заголосил он, – ночью нас убить может! Подъедет, зарежет и впадет в нирвану. Надо звонить в «Скорую».

– Остановись! – испугалась Зоя. – Нельзя туда обращаться.

– Это почему? – разъярился супруг.

– Если Тоньку признают психической больной, мы не сможем квартиру быстро продать, – зачастила Зоя, – чертово государство на нормальных людей плюет, а прибамбахнутых защищает. Запихнем Антонину в сумасшедший дом – и будем не один год ждать, пока нам разрешат операции с жилплощадью, где психованная прописана. Никто из риелторов с такой сделкой не свяжется. Давай потерпим, получим проценты, обзаведемся трешкой, а потом будем придурочную лечить.

– Ну ладно, – нехотя согласился Витя.

Через пару месяцев Зоя проснулась ночью от нечеловеческого крика. Он буквально смел ее с дивана, она скатилась на ковер, ушиблась, села и увидела мужа, который стоял в проеме двери.

– Что случилось? – гневно спросила Зоя.

Витя трясущейся рукой показал в сторону прихожей.

– Пошел в туалет, встал около унитаза, а Тонька сзади подъехала, обняла меня и шепчет: «Бабушка, ты вернулась!»

Из прихожей раздался звонок, я вздрогнула, Зоя тоже, а Витя пошел к двери.

– Слышь, сосед, – произнес чей-то бас, – помоги стиралку наверх затащить, за мной поляна не заржавеет.

– Зой, – крикнул Виктор, – я отойду с Серегой.

– Если охота спину рвать, двигай, – заорала жена, – учти, я тебе потом поясницу растирать не стану.

Витя заглянул в кухню.