Лечение и профилактика деменции средствами антропософской медицины. Болезнь Паркинсона и рассеянный склероз

Когда-то, в 1984 году, в саду фирмы WALA я увидел цветущую арнику. В этот момент я представил себе целый оркестр. Я попробовал эту арнику мысленно как бы распространять вширь, разделять ее на части и узнавать те силы, какие были соединены в этом оркестре, – арнике. Это был для меня ключевой момент. Именно тогда я понял, что должен стимулировать в человеке те силы, которые смогут в нем что-то изменить.

В том же году у меня появилась пациентка с метастазирующим раком молочной железы. Она рассказала мне, что прошла первый курс химиотерапии, но следующий курс оказался под угрозой срыва из-за агранулоцитоза. То есть, не было никакой возможности продолжать лечение. Я стоял перед ней совершенно беспомощным. Пациентка сказала мне, что слышала про омелу. В то время у меня не было никакого опыта работы с этим препаратом. Женщина попросила меня все же попробовать начать ее лечить.

Я позвонил коллегам – Рите Леруа и Кристине Штумф. Они мне посоветовали препарат омелы с яблони, лучше 20 мг. Мы начали лечение препаратом Iscador M, а я все звонил и звонил своим коллегам, узнавая все новое и новое для себя. Лейкоциты поднялись. И когда мой шеф по работе вернулся из отпуска, то был удивлен нашими результатами. Это сделал препарат из омелы.

После этого случая я решил посвятить свою жизнь антропософской медицине, так как в ней я видел возможность давать пациентам советы, чтобы они сами менялись, а не надеялись только лишь на лекарственный препарат.

Мне пришлось пройти обучение основам этой медицины. Для меня эта ситуация была неким Рубиконом, как говорят в Вальдорфской педагогике.

Первое, что я понял в антропософской медицине – мы не можем бороться против какой-то болезни. Не получается противопоставить пациента его болезни, так как болезнь всегда умнее пациента и, тем более, врача.

У нас есть различные учебники с описанием огромного количества различных заболеваний. А где же в этих учебниках речь о человеке?

Когда мы говорим о деменции или о болезни Паркинсона, то где же здесь пациент?

Это вызвало тогда во мне новые размышления.

У пациента есть болезнь. А можно сказать и так: у болезни есть пациент.

Пациент и его Болезнь принадлежат друг другу. Каждая Болезнь проявляется в каждом Пациенте совершенно особым образом, сообразно именно этому Пациенту.

И вот возникает состояние, когда болезнь вводит пациента в некое недомогание.

Этот термин в немецком языке, когда мы расспрашиваем пациента о проявлениях его болезни, звучит так: «Что вас тяготит?». На русском языке это соответствует понятию «недомогание».

Перед нами, например, полный сил восьмилетний мальчик, с удовольствием играющий в футбол. Но когда он заболевает, то приходит домой и жалуется, что у него нет сил и нет аппетита; он садится и уже ничего не делает. В своей духовной сфере этот мальчик подавлен. Он как бы потерял радость и свободу своих движений.

В своей работе я прежде всего выясняю у пациента, что его тяготит и что его подавляет?

Врач сначала расспрашивает больного о его самочувствии, как его дела. Сегодня же, при контакте пациента и врача, ситуация совершенно иная: «Доктор, у меня рассеянный склероз, вот эти препараты я принимаю, вот выписка после последней госпитализации».

А я говорю, что не хочу знать о тех представлениях, которые другие врачи сформировали по отношению к пациенту. Я хочу услышать – как он себя чувствует. Когда я все это расспрашиваю, когда начинаю понимать, что тяготит этого пациента, когда начинаю понимать что-же он чувствует, только тогда я начинаю видеть, как эта болезнь укоренилась именно в этом пациенте.

Таким образом я узнаю нечто и о самой болезни.

Я вижу перед собой, с одной стороны, пациента, охваченного болезнью, а с другой стороны вижу тот способ, которым болезнь проявляет себя в этом пациенте. И так я начинаю видеть некое триединство. Тогда мне становиться понятно, как сильно болезнь проявляется в этом пациенте, и как пациент может жить с этой болезнью.

И вот тут возникает главный вопрос: что же произошло, в результате чего пациент и болезнь стали сосуществовать друг с другом. Я могу оказать воздействие на степень интенсивности проявления этой болезни, и так же могу оказать воздействие на пациента для понимания им своей болезни.

Попытаюсь ли я сразу решительно вмешаться в сложившуюся ситуацию или же попытаюсь сначала прочувствовать и понять причину, по которой эти два элемента – человек и его болезнь – соединились, и что можно предполагать в дальнейшем их сосуществовании. В острой ситуации один подход, а в неострой – другой.

Деменция

Если говорить о деменции, то ситуация здесь очень своеобразная ситуация.