Лечение творчеством

Таким образом, подчеркивается момент своего рода суггестии. По словам Д.С. Лихачева, соучастие читателя в творческом процессе – существенная сторона художественного произведения. От этого зависит не только эстетическое наслаждение, но и его, читателя, убежденность.

Автор, как бы выступая в роли психотерапевта и носителя определенных ценностей, позволяет читателю самому приходить к нужному выводу. При этом сам факт такой суггестии может иметь как опосредованный (через образ, поступки героя, композицию, основную идею произведения), так и непосредственный (через прямые высказывания, суждения, афоризмы автора) характер.

I. 2. Феномен «Яблони»

От анализа литературных произведений – к собственному творчеству. Покажем более подробно целостный процесс работы с пациентом во время пропедевтического этапа на примере 14-летней школьницы из Ташкента – Наташи У.

«Заикающейся себя помню почти всю сознательную жизнь… Подолгу молчу перед каждым словом, а то и слогом, высовываю язык и кусаю его…» (из дневниковых записей).

В девятилетнем возрасте Наташа У. потеряла мать и бабушку. С пожилым отцом, родственниками и одноклассниками отношения складывались сложно… Многочисленные обращения к специалистам усугубляли неверие в возможность избавления от заикания.

Характерные переживания: «…страх, досада, стыд…», «…тоска и подавленность…».

Основные состояния во время попыток говорить: «…стеснение, особенно с мальчиками… с ними вообще не говорю…», «…страх…», «…нежелание вызывать досаду собеседника…», «…жалкие попытки внушить себе, что могу сказать…».

Раздраженный протест против заикания проявляется даже в характерном движении: «…часто, чтобы вытолкнуть слово, я прыгаю, приседаю, топаю ногой…».

Обычная реакция – избегание трудных ситуаций: «…в магазины предпочитаю не ходить…», «…прошу сказать за меня…», «…незнакомых избегаю…».

Это же подтвердилось в результате тестирования: «Практически полностью отсутствует поиск выхода из фрустрирующей ситуации» (тест Розенцвейга).

Проблема заикания – это, конечно, проблема нарушенного, искаженного общения. Особенно для подростка, в чьем возрасте потребность в неформальном глубинном общении, в «значимом другом» – ведущая, когда общение само по себе – высшая жизненная ценность! Вопрос одного из тестов – «Какие желания возникают наиболее часто?», – предполагающий широкий диапазон возможных ответов, выводит Наташу на целую серию воспоминаний, переживаний по поводу только неудачного общения:

«Когда начинаю сильно заикаться и выводить этим собеседника из себя, возникает желание провалиться сквозь землю… Когда на меня обращены жалостливые физиономии, когда учителя прощают мне то, что не прощают другим, и обвиняют в том, чего не было, мне хочется куда-нибудь спрятаться, ничего не видеть и не слышать…»

Для заикающегося ребенка именно с общения в школе начинаются многие психотравмы, перерастающие порой в настоящие «психодрамы»:

«…Учителя думают, что придуриваюсь… Отвечаю письменно, меня совсем не спрашивают. Получив плохую отметку, я не могу ее исправить… Однажды учительница сказала: “Как отвечать на уроке, так не можешь, а как разговаривать на перемене – получается!” Я тогда впервые усомнилась в разумности и справедливости взрослых…»

Естественно, что все это оставило сверхболезненный след в сознании девочки:

«…Когда проходили мимо школы, ноги становились ватными…»

«Лишний, неполноценный, человек второй шеренги, птица с перебитыми крыльями… глаза всегда избегают вашего взгляда, заранее пресекают любой возможный контакт, словно говорят: “Мы не знакомы и незачем ко мне обращаться…”» —