Лечение творчеством

Прозвучали стихотворные строки… Фамилия писателя не названа, но оба (и слушающий, и говорящий) знают, о ком идет речь. В этот момент психотерапевт вступает с пациентом, который достаточно внушаем и сензитивен, в особый эмоциональный контакт. Для нашего пациента смысл символа звучит как прилюдное возвышение его терапевтом. Возникает такое психическое состояние, которое хочется продлить, а слова, по К. Роджерсу, – повторить, «сказать дважды». Слова «сад прижился», насыщенные аффективно-волевым и эмоциональным содержанием, вызывают массу ассоциаций врача и больного, параллельный поток эмоций. «Сад прижился» («ты заговоришь сейчас… здесь… на людях…») – и от этого у обоих чувство радости, гордости, желание полета.

Необходимо отметить, что символ воспринимается и всеми участниками группы. В данном случае срабатывает метод «рикошета». Символ также утверждает, поддерживает лично и самого психотерапевта, дает ему внутреннюю уверенность в своих силах, в методике: «сад прижился», т.е. зерно, брошенное на сеансе, должно прорасти в ходе дальнейшей работы группы.

Таким образом, центральным звеном сеанса является сочетание индивидуального и общего подхода к больным. С одной стороны, о каждом человеке говорится так, что он сразу понимает – «это обо мне». С другой стороны, группа – это объединение конкретных людей (в индивидуальном содержится общее), и необходимо особое искусство сказать так, чтобы все члены группы почувствовали свое единство и близость.

«Постепенно состояние всех ребят все больше “входило в резонанс”, по-моему, происходило взаимное усиление эмоционального подъема – за счет общности состояния. Мы, как будто крепко взявшись за руки, стали подниматься на высокую гору и овладели ею» (из дневника Р.Н.).

Механизм воздействия психических состояний, рождаемых лечебными символами, может быть объяснен следующими словами П.В. Симонова: «Больше всего на свете дорожите мгновенным перевоплощением в здорового человека. Важно испытать это мимолетное ощущение полного здоровья. Потом ваш мозг независимо от вас будет искать пути к однажды пережитому состоянию свободы от симптомов заболевания» (Симонов, 1962б, с. 117).

Завершая разговор о сеансе эмоционально-стрессовой психотерапии, отметим, что психотерапевтическое воздействие нуждается в постоянно обновляющемся эксперименте, в поиске инвариантных характеристик, опорных пунктов, параметров, значений, что является обратной стороной задачи нахождения утонченных индивидуальных оценок. Следует подчеркнуть, что встречные действия больных и их творческий вклад мы понимаем как реальное служение разработке поставленной проблемы.

II. 4. Эмоциональная волна сеанса

После сеанса эмоционально-стрессовой психотерапии у участников группы возникает новое психическое состояние, которое мы назвали «эмоциональной волной сеанса». Пациенты заново раскрываются миру, эмоционально «распахиваются». В поэтической форме такое состояние удивительно тонко и точно воспроизвел К. Бальмонт в стихотворении «Что сделалось со мной?». Это стихотворение, тщательно переписанное от руки, принес нам пациент Т.В. после сеанса:

Что сделалось со мной? Я весь пою,
Свиваю мысли в тонкий строй сонета,
Лаская зорким взором то и это,
Всю вечность принимаю как свою…
А что со мной? Я счастлив непонятно…

Когда человек переполнен эмоциями, он пытается как-то выразить себя, и каждый из пациентов стремится поведать психотерапевту о нахлынувших на него с неожиданной силой чувствах, мыслях, желаниях. Каждый делится своими переживаниями так, как умеет, точнее – так, как у него получается.

Пациент П.А. вспоминает созвучные своему настроению строки из классики:

«Весь сегодняшний день в голове две строчки. Не помню названия, ни начала, ни конца, а только то, что это Пушкин:

Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких…»

Пациентка П.Н. выражает себя эмоционально в прозе:

«Я сегодня рисовала. Рисовала яркий, цветущий, молодой, красивый мир, в который я вхожу. А еще я рисовала березу, согнутую, связанную узлом каната. А ведь надо-то всего-навсего перерубить канат, и береза выпрямится, станет снова стройной, красивой девушкой-березкой…»