Лечить нельзя помиловать (СИ)

— Хорошо, я уйду, — сухо кашлянул Клод, хмуря и без того мрачные брови. — Но мы еще встретимся, и, клянусь, вы уберете побочный эффект вашего таланта. Не сочтите меня неблагодарной тварью, за ноги — спасибо. Однако простить вам… это я не могу.

— В другой раз без бахил не пущу, — буркнула ему в спину. — Следующего позовите!

Глава 5

Рабочий вторник подходил к концу, вызывая безобразную зевоту и спонтанное раздвоение в глазах. Мне категорически противопоказано не высыпаться — чревато всплесками садизма и склонностью к таксидермии.

— А я ему и говорю… Вы меня слышите? — упитанный оборотень в расцвете лет подозрительно уставился в мои слипающиеся очи.

— Да-да, продолжайте, — в душе поднял голову вивисектор.

— Я ему и говорю, не может конина вызывать облысение хвоста! А он уперся рогом — может!

— И в результате высокоинтеллектуального спора вы сломали ему нос? — я для порядка уточнила обстоятельства травмы, кося глазом на гнусавую жертву кулинарно-медицинских дискуссий.

— Нет, — опроверг оборотень, щелкая подтяжками. От характерного «чпоньк» пациент вздрогнул. — Мы решили проверить на практике. Поставить, так сказать, эксперимент.

— И конина вам отомстила?

— Да подождите вы! — возмутился собеседник. — Торопитесь, будто на пожар. Не перебивайте старших, эрла.

Колоритная парочка ввалилась в кабинет, когда я собирала сумку. Выставить вон не позволила совесть — волчья морда одного из посетителей была залита кровью и напоминала идеал Чингисхана. То бишь «деву с лицом плоским, как поверхность Соленого озера». В ходе экстренной помощи выяснилось, что вервольфы — тесть и зять, решившие собраться в тесном мужском кругу за кружкой эля, оставив женщин порычать о своем, о девичьем. Речь зашла о нескромных проблемах оборотней «за тридцать пять»: позорном облысении хвоста и скачущем давлении во время охоты. Зять пожаловался на рацион, тесть — опроверг. Слово за слово, и двое выпивших экспериментаторов подкрались к кобыле сбоку, разумно не трогая круп. И пока молодость открывала пошире пасть на беспечную лошадку, а старость подбадривала речевками, из дома вышли они — обалдевшие хозяйки кобылы.

— Рука у дочки тяжелая, — грустно пожаловался отец под согласное мычание зятя. — Вся в мать. Так вот…

— Сударь, моё рабочее время закончилось еще двадцать минут назад. Оплата сверхурочных по двойному тарифу.

— Так что ж вы сразу не сказали? — вознегодовал оборотень. — Лечите его скорее, и мы пойдем.

Вытянутая морда волколака неприятно хрустнула и вернула анатомическое строение. Отёк уходил торопливо, сбегая из-под чутких пальцев уставшей целительницы. Через пять минут несчастный экспериментатор довольно щелкал пастью и от сердца отрывал золото. Хе-хе, на завтрашний ужин куплю готовую порцию сливочного супа и парочку галет с икрой. Жировать, так на всю зарплату. И обязательно забегу за витаминками Кудряшке.

— Дорого, — недовольно прокомментировал старший вервольф, пересчитывая наличность. — Мой сосед, мистер Дикс, вправлял у вас вывих за одну серебрушку. Завышаете цены для оборотней?

Снова-здорова, забодай вас икота! Горемыка Дикс получил производственную травму и не смог доказать свою непричастность к несчастному случаю, в результате чего недобросовестный работодатель выпнул мужчину на улицу, повесив на него убыток. И, сидя у меня с вывихнутым плечом, мужчина сокрушался только об одном — что его жена Сара будет в ужасе целую неделю, пока он не найдет новую работу, вернув себе статус добытчика семьи и кормильца.

— Обратились бы к ветеринару, они вдвое дешевле берут.

— Да как вы?… — побурел от негодования мистер и тут же сдулся. — Невыносимая лекарка! Боги никогда не ошибаются, но, наградив целительством такую… мизантропку, явно оплошали.

— Пожалуетесь, когда я стану зоофобкой, — короткий смешок вылетел против воли.

Эх, надо избавляться от ксенофобии, но видят боги — иногда менталитет оборотней ставит меня в тупик. Выверты звериной логики не поддаются здравому смыслу, перевертыши крутят смыслами, как хотят, частенько прикидываясь иностранцами «моя твоя не понимай». Остается загонять нелепые обвинения оплеухами под лавку и шикать, чтобы сидели тихо и не отсвечивали.

Тщательно заперев дверь кабинета и любовно стряхнув дорожную пыль с расписания приема, я потрюхала вниз по улице, на ходу приветствуя знакомых. Дочь кондитера, радостно приподымающего шляпу, недавно переболела скарлатиной. Забавная девчушка, егоза, но отлично воспитана. А вот мать торговца тканями, любящая заглядывать ко мне сразу после открытия кабинета, наоборот имеет прескверный характер — брюзжит и ворчит хуже меня, требуя работать круглосуточно. Первый дом на Принс-Пайот — небольшой ресторанчик, где меня уже дожидался заказ — бумажные упаковки с отличным стейком, томленым картофелем и салатом.

— Забронировать вам столик на субботу? — приветственно предложил метрдотель.

— Зачем?

Обычно я не ем в ресторациях и тавернах, предпочитая еду на вынос. Во-первых, люблю одиночество, а во-вторых, не желаю быть узнанной и бесплатно использованной для чужого здоровья.