Лечить нельзя помиловать (СИ)

Укус достиг цели, да так смачно, что пришлось брать Алеона за руку, буквально впихивая ему под кожу легкую седацию. К чести капитана, успокоился он быстро. Строя планы и прогнозируя течение беседы, мы устроили тест-драйв провокаций: ожесточенно били друг друга по больным местам, прыгая на профессиональных провалах, личностных недостатках и подчас безумных триггерах. Потрясающе терапевтичная практика! За полчаса я успела узнать, что являюсь самой наглой, бесцеремонной, жесткой и безвкусной женщиной во всех мирах. Маркиз же долго утирался от взаимных плевков — дерзкий, офигевший, бесталанный папочкин выползень, с которым стыдно пройтись по улице. Наоскорблявшись вдоволь и проржавшись, как кони, от особо удачных эпитетов, мы были готовы почти ко всему. Но лорд Эндрю виртуозно переплюнул мои фантазии.

— И две деревни. — Чудом совладав с бешенством и болью, продолжил эрл Клод. — Будет моим подарком на свадьбу вместе с замком. Кстати, совсем забыл сказать, дорогая. У меня есть личное поместье в Дагер-Хедже, пожаловали за службу. И тридцать процентов акций в обогатительной фабрике, которая скоро возглавит артель каменщиков. Если первой родится дочка — акции станут твоими.

— Задаришь, — от размеров ложно предложенного жар в самом деле прилил к сердцу. Да полмиллиона для него — тьфу, кофе попить после дежурства.

Но истинным подарком стали дрожащие пальчики леди Коллет, которыми она безуспешно пыталась совладать с ножом. Судя по тремору, баронесса с удовольствием воткнула бы столовый ножик в меня, сочтя голову иномирной лекарки изысканным предсвадебным даром.

— Сокровища для безродной, — прошептала она в тарелку, до боли сжав кулак.

— Достойно, — мимолетно одобрила королева, заканчивая допрос. Алеона. Мой допрос был впереди. — А что же вы, эрла? Нравится ли вам маркиз настолько, что вы готовы закрыть глаза на его недостатки? — продолжала допытываться королева. — Вы его любите?

Нет! Я бы его этими самыми недостатками и придушила, если бы не серьезные проблемы, нависшие над гвардейским несчастьем. Он же вспыхивает, как спичка, постоянно спеваясь с пламенем в крови. А я таки не ожоговый центр и лицензии на огнетушитель не имею.

— Ко всем любовь приходит с треволненьем, одной ко мне явилась с огнеметом, — проворчала я. И тут же глубоко вздохнула, поднимая на жениха щенячий взор. — Вы обещали мне коллекцию рапир вашего дедушки, мой лорд. Надеюсь, они превосходно украсят наш новый замок.

Подавившись супом, маркиза Фиона резко закашлялась. Молодой лорд Родион посерел на глазах и с ненавистью провел пальцем по горлу, игнорируя приподнятые брови старших. Хе-хе, молодняку еще учиться и учиться.

— С таким приданным не зазорно вашу супругу и во фрейлины произвести, ваше благородие, — развеселилась королева Октавия. Еë одну ничуть не тронули чужие подарки. — Пойдете ко мне во фрейлины, маркиза?

— Как повелит супруг, — и быстро заесть огурцом, чтобы не заржать.

Супруг сбоку бросил горделивый взгляд на сотрапезников и отсалютовал отцу бокалом, доигрывая партию на старческих нервах.

— Она не маркиза, — процедил Эндрю. — Оскорбление древней крови!

— Ну-ну, — насмешливо глянула Еë величество. — Не удивлюсь, если капитан посчитает мелочным носить вашу фамилию и пожелает основать свой род.

На этих словах у меня недобро кольнуло печень. Потерявшие дар речи аристократы уставились на королеву, как на грязную сквернавку, и только сердце Алеона бешено застучало, отдаваясь пульсом в моей ладони.

— Для рода нужны земли. Титул. Предки, в конце концов. А у моего бестолкового отпрыска один гонор.

О как! Пара слов, и вместо «щенка» появился «мой отпрыск». Вероятно, Гвардейшество подумал о том же и презрительно сощурился на смену риторики.

— Нельзя отрываться от корней, — возмущенно поддержал барон Коллет, впервые подавая голос. — Вот что бывает, когда в элиту общества допускаются безродные. Попрание извечных традиций! Ваше величество, как можно?

«Изменники!» — горячо рыкнул старший маркиз. Гневная речь о предшественниках и наследниках, о правах и обязанностях, о титуле и крестьянах работала на ура, консолидируя вокруг Эндрю и так лояльных аристократов. По-моему, он сам фанател от своего ораторского мастерства, клеймя позором первенца, ставя в пример покорность второго сына, некрасиво тыкая в Ариадну как в куклу с посылом «лучшее приобретение». Салфетки летали по столу в ужасе, брызги соуса эмоционально заляпали скатерть, соседи жались от карающих локтей маркиза и с благоговением смотрели старику в рот.

Догадайтесь, кто зааплодировал ему первым?

— Эрла Алевтина, вы рады? — недоуменно спросила Октавия.

— Гхм, — я смущенно спрятала ладони под стол. Рефлекс, блин. — Позвольте вас переупрямить, лорд Эндрю. Душевные слова, безусловно душевные. Но ваш сын…

— Кто тебе позволил открыть рот? — глаза лорда страшно расширились.