Лечить нельзя помиловать (СИ)

Ставлю жалование жениха, что его отец из кожи вон вылезет, но добьется своего, и больше мы с Алеоном не встретимся. Если не переиграем старого проженного аристократа.

— Можете остаться дома. Я прикрою, — подмигнул маркиз.

— Вы сильно рискуете. Чем оправдаетесь? Скажете, что я заболела? Не смешно. Нет уж, идем вместе.

— Но я не хочу втягивать вас в свои проблемы.

— Пф-ф-ф, я сама пинком распахиваю в них дверь. Может, мне любопытно поглядеть вашему отцу в глаза. У сына беда, а он как стервятник…

В прошлом браке у меня были замечательные свёкры. Здесь везение кончилось, но капитана нужно спасать. Не бросать же товарища по несчастью в беде? Вернувшаяся из отпуска совесть деятельно принялась за работу.

Глава 29

— Её величество выражает почтение и искреннюю радость каждому гостю за этим столом, — медленно и с чувством декларировал церемониймейстер.

— Да здравствует королева Октавия! — нестройным хором откликнулись трапезничающие, включая меня.

В малой столовой, рассчитанной на скромные посиделки, готовилась сеча. Противоборствующие стороны вооружились зубочистками, дружелюбно ощерились вилками и с показательной жестокостью терзали несчастную дичь. Запеченный лебедь не успел крякнуть, как разлетелся по тарелкам, и лишь грустные остатки с ужасом взирали на оголодавших дворян. Казалось, обезумевшие аристократы специально не ели три дня, как сторожевые собаки, чтобы аккумулировать свою злость и решительность. И после главного блюда приступить к десерту.

То есть мне.

Появившись во дворце, как послушные подданные, мы с маркизом приняли соломоново решение — пригубили его походную фляжку, спрятавшись в одной из ниш. Пробегавший мимо лакей подозрительно принюхался, поэтому пришлось делать вид, что страстно целуемся, хихикая сквозь ладошки. Во фляжке оказалось крепленое сухое вино, прекрасно сочетающееся с гематогенками из тайного запаса. После трех глотков дело пошло веселее, будущий пир приобрел светлые оттенки, а замысел дополнялся по наитию.

— Перевернем супницу на голову самому крикливому и сбежим.

— Отец и так плешив, последние волосы вылезут, — не согласился капитан. — Лучше скажем, что я вас обесчестил, поэтому обязан жениться.

— Обесчестил разведенную женщину? — изумилась я. — Оксюморон.

— «Обесчестил кастрат» — это оксюморон, — философски хмыкнул Гвардейшество. — Но вы правы, не поверят. Может, скажем, что вы непраздны? Кажется, в истории вашего мира есть подобный прецедент.

— А, может, обставим все так, что вы почти здоровы? И последний этап лечения никак несовместим с брачными обязательствами.

— Тогда вас отправят в храм, чтобы быстрее связались с богами и долечили меня, — помрачнел он. — Навсегда отправят. С королевы станется осерчать от занудного бубнежа старого пня.

Храмы Объединенного королевства были похожи на древнегреческие пристанища богов. В них служили и женщины, и мужчины, разделяя сферы влияния по занятости: мужчины — война, женщины — очаг. Однако два храма — богини Ахавы и бога Сетра — считались общими. Первая отвечала за любовь, и это светлое чувство вовсе не считалось лишь женским уделом. Ха, попробуй запретить местным мужчинам любить и влюбляться — на клочки порвут богохульника. Бог Сетр руководил магией, и ему тоже поклонялись все эрлы без разбора, имея право служить в храме на равных. Были и такие храмы, что почти монастыри: в них послушники беспрестанно молились и тратили жизнь на общественно-полезную деятельность. То есть возделывание урожая, создание несложной утвари из дерева, варка пива и лечебных зелий.

И лекарей там часто не хватает.

Слуга чинно вел нас по парадным коридорам дворца, важничая, как первоклашка со звонком. Надежда не столкнуться с оппонентами успешно оправдалась. До самой столовой никто не посмел бросить в нас косой взгляд или гнилой помидор, замок словно вымер в честь грядущей битвы. Я двигалась во всеоружии: в правой руке был сжат кончик чистой энергии, в левой — кружевной веер по последней моде. И в пир, и в морг, если кому-нибудь приспичит. Капитан радовал своей безмятежностью, натянув маску отвратительно любезного аристократа, и руки чесались рефлекторно заехать ему по роже. Если бы не хитрый блеск в глубине глаз — рядом бы стоять не стала.

Добравшись до малой столовой и подождав, когда нас объявят, будущие «супруги Клод» коротко выдохнули, обменялись подбадривающими улыбками и шагнули под уничтожающие прицелы собравшихся дворян. Понятия не имею, кто где сидит — знаю только баронессу Коллет, намалеванную и расфуфыренную до макушки, но спокойным отсюда никто не уйдет.

Потому что у нас был план.

— Алевтина, познакомься, — капитан радушно махнул рукой на вражеский стан. — Маркиз Эндрю Клод, мой отец. Моя мать, Фиона Катарина Клод. Брат и второй наследник рода Родион Клод. Нет-нет, лицо у него такое от природы, не нужно его лечить.