Лед

— Я всю жизнь боролся с преступниками, а кончу ее в шкуре убийцы, — с горечью произнес Сен-Сир. — Но ты лишил меня выбора. Эрик Ломбар должен остаться на свободе. Он полон всяческих планов. Благодаря его финансовым операциям голодные дети получат кусок хлеба, художники смогут работать, у студентов будет стипендия. Я не позволю какому-то сыщику разбить жизнь одного из самых блестящих людей современности, который еще и стремился по-своему восстановить справедливость в стране, где это слово давно утратило смысл.

Сервас спрашивал себя, о ком же они говорят. О том Ломбаре, который сделал все, чтобы помешать крупным фармацевтическим фирмам выпускать в африканских странах средства против СПИДа и менингита? О том, кто поощрял своих субподрядчиков эксплуатировать женщин и детей в Индии и Бангладеш? О том, чьи адвокаты перекупили патенты «Политекса», а потом уволили всех рабочих? Так какой же Ломбар настоящий? Меценат и филантроп или циничный и бесцеремонный делец? Мальчик, оберегавший сестру, или акула, жирующая на людском горе? Он утрачивал способность мыслить ясно.

— Меня… и эту психол… — с трудом выговорил он, — убьешь… отрече… шься… от своих прин… ципов… кончишь… жизнь в шку… ре убий… цы…

Сервас заметил, как по лицу следователя пробежала тень сомнения.

Сен-Сир энергично тряхнул головой, словно отгоняя ее.

— Я ухожу без сожаления. Это верно, за всю жизнь я ни разу не отрекся от своих принципов, но их теперь попирают ногами. Нынче правят посредственность, бесчестье и цинизм. Современные люди хотят быть как дети. Они боятся ответственности, глупы и криминальны. Стадо придурков без всякой морали!.. Нас раскачивают волны беспрецедентного варварства. Первые плоды уже налицо. В самом деле, кто оплачет нашу судьбу? Мы, со своим эгоизмом и жадностью, промотали наследство предков. Только немногие, такие как Эрик, держатся на плаву в этом море грязи…

Он размахивал пистолетом перед носом Серваса. Гнев, охвативший Мартена, побежал от желудка по венам, как хороший антидот. Он рванулся вперед, однако едва приподнялся с кресла, как понял, что не может стоять. Ноги у него подогнулись, Сен-Сир посторонился и молча глядел, как Сервас падает, увлекая за собой круглый столик с кувшином, стаканами и лампой. Кувшин разбился вдребезги, а лампа резко ударила ярким светом в глаза. Сервас распростерся на животе на персидском ковре, лучи лампы больно обжигали сетчатку, лоб он раскроил о столешницу, и кровь стекала с бровей.

— Ладно, Мартен, все бесполезно, — примирительно сказал Сен-Сир.

Сервас с трудом приподнялся на локтях. Бешенство жгло его изнутри, как горячие угли. Свет слепил, в глазах плясали черные точки. Он различал только тени и световые пятна.

Очень медленно Мартен пополз к следователю и попытался ухватить его за брючину, но Сен-Сир отступил назад. Снизу, между двух его башмаков, Сервас разглядел огонь в камине. Тот начал меркнуть. Дальше все случилось очень быстро.

— БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ! — прозвучал слева чей-то голос, который он явно раньше слышал, но парализованный наркотиком мозг никак не мог припомнить имя его хозяина.

Сервас услышал один выстрел, потом другой и увидел, как Сен-Сир осел возле камина. Его тело сползло по каменной стенке и придавило Серваса, который успел только опустить голову. Потом он почувствовал, что кто-то стаскивает с него тяжелое, словно лошадиное, тело.

— Мартен! Мартен! Как ты?

Он заморгал, словно хотел вытолкнуть ресничку, попавшую в глаз. Перед ним плясало какое-то неясное, расплывчатое лицо. Ирен… За ним из тумана выплыло еще одно… Майяр…

— Мне… Воды, — пробормотал Сервас.

Ирен Циглер бросилась в кухню, принесла стакан воды и поднесла к его губам. Мартен медленно глотал воду, челюсти сводило от боли.

— Помоги мне. Ванная…

Жандармы взяли его под мышки, чтобы он не упал, и все равно при каждом шаге ему казалось, что он куда-то проваливается.

— ЛОМ-БАР… — с трудом выговорил Мартен.

— Что?

— Ко… кордоны…

— Уже поставлены, — отозвалась Ирэн. — Все дороги в долине блокированы после звонка твоего заместителя. Выехать отсюда по дороге невозможно.

— Венсан?..

— Да. Он добыл доказательства того, что Эрик Ломбар соврал по поводу своего пребывания в Штатах в ночь, когда убили Свободного.

— Верто…

— Исключено. Он не сможет подняться в воздух в такую погоду.

Сервас склонился над раковиной. Циглер открыла кран с холодной водой. Сервас сунул голову под струю, и ледяная вода подействовала на него, как электрический разряд. Он хрипло закашлялся. Сколько времени ему нужно, чтобы холод восстановил дыхание и привел в порядок мысли? Вряд ли Мартен смог бы ответить на этот вопрос.

Когда он выпрямился, ему стало гораздо лучше. Действие наркотика постепенно ослабевало, необходимость принимать решения разгоняла кровь и побеждала оцепенение. А принимать решения надо было быстро.

— А где Кати… и все?

— Они ждут нас в жандармерии. — Циглер взглянула на него и добавила: — Надо ехать. Нельзя терять время.