Лэд

Внутренняя обстановка Усадьбы является абсолютно неприкосновенной. В доме вести себя нужно безупречно. Не царапать ковры, ничего не мусолить, ничего не ломать. Леди единственный раз отхлестали плеткой, и случилось это после того, как она в приступе щенячьей веселости попыталась «поиграть» с чучелом огромного белоголового орлана, стоящим на пне из папье-маше в кабинете Хозяина — соседней с гостиной комнате.

Хозяин сам подстрелил этого орлана, когда хищник атаковал выводок цыплят во дворе Усадьбы, и поэтому очень гордился чучелом. И когда Леди чуть не испортила его трофей, он преподнес ей урок, после которого она еще несколько недель сжималась при виде плетки. Да и по сей день она, когда приходилось миновать орлана, обходила его как можно дальше.

Но то наказание она понесла, пока была еще бестолковым щенком. Когда Леди повзрослела, увидеть ее посягающей на орлана или какой-то другой предмет в доме можно было не чаще, чем увидеть человека, стоящего на голове посреди церкви.

И вот однажды весенним утром прибыл Плут — эффектный, роскошный колли, весь рыже-золотой, кроме черного пятна на спине, и с яркими желтоватыми глазами.

Плут принадлежал не Хозяину, а другому человеку, который, отправляясь на месяц в Европу, просил в его отсутствие присмотреть за псом. Хозяин не прочь был украсить Усадьбу столь чудесной собакой и с готовностью согласился. И был вознагражден, уже когда ехал из города на поезде: багажный вагон обступила толпа восхищенных пассажиров, желающих полюбоваться красавцем колли.

Единственным, кто не влился в хвалебный хор, был старый ворчливый грузчик.

— Может, он и чистопородный, как вы изволите говорить, — бурчал старик, стоя рядом с Хозяином, — но что-то не встречал я породистых псов с желтыми глазами. Да еще и уши у него торчком.

Плут широко зевнул — вот сколь равнодушен он был к этим глупым нападкам.

— И это, вы говорите, чистая порода? — воскликнул грузчик. — С желто-розовыми полосками на нёбе? Где это видано, чтобы у чистокровки нёбо было не чисто черное?

Но добровольные собаковеды, собравшиеся в багажном вагоне, только отмахнулись от оскорбительных слов старика. На своей станции Хозяин сошел с поезда, держа на поводке весело рвущегося вперед Плута. Когда они добрались до Усадьбы и свернули на подъездную дорожку, из-за дома выскочили Лэд и Леди — заслышав шаги Хозяина, они поспешили поздороваться с ним.

Незнакомую собаку два колли увидели и учуяли одновременно — и разом прервали восторженный бег. Вздыбились загривки, опустились к земле морды.

Леди метнулась вперед, чтобы сразиться с чужаком, который нагло захватил все внимание Хозяина. Плут был отнюдь не прочь подраться (особенно с собакой меньшего размера). Он подобрался и тоже двинулся вперед: лапы напряжены, клыки обнажены.

Неожиданно он вскинул морду; замерший дыбом хвост заплясал из стороны в сторону; уголки пасти оттянулись книзу: он осознал, что его предполагаемый соперник не относится к тому же полу, что он сам. (Между прочим, нигде в животном мире, кроме человеческой расы, взрослый самец не обидит самку своего вида и даже не станет обороняться от нее).

Леди заметила внезапную перемену в настроении чужака и неуверенно застыла. В это мгновение мимо нее пронесся Лэд. И бросился прямо на горло Плута.

Хозяин выкрикнул:

— Лежать, Лэд! Лежать!

Еще в воздухе колли прервал прыжок — и упал на землю вздыбленный, яростный, но без единой мысли о том, чтобы ослушаться. Плут, увидев, что этот противник не собирается нападать, снова обратил внимание на Леди.

— Лэд, — негромким твердым голосом произнес Хозяин, — не приставай к нему. Понятно? Не трогать его.

Лэд понял — годы обучения и многовековая родословная научили его понимать каждое желание, высказанное Хозяином. Нужно забыть о вражде с этим незваным гостем, которого он возненавидел с первого взгляда. Таков Закон, и никаких отступлений от него быть не может.

В тисках бессильной ярости Лэд наблюдал за тем, как новичок обустраивается в Усадьбе. С печальным недоумением он осознал, что отныне заботу Хозяина и Хозяйки он вынужден делить с этим пришельцем. Его боль еще обострилась, когда ему пришлось смириться с симпатией Плута к Леди и с очевидной готовностью Леди принимать знаки внимания гостя. Прощайте, былые дни безмятежного блаженства.

Леди всегда считала Лэда своей собственностью — данной ей, чтобы дразнить, повелевать и лишать лакомых кусочков. К Плуту же она относилась совсем иначе. С красивым черно-золотым псом она кокетничала, совсем как человек: вот она как будто пренебрегает им, а вот уже отвечает на его заигрывания с восторгом и дружелюбием.