Лэд

Ровно в три часа дня пополудни Хозяйка и Хозяин вошли в зал заседаний. Рядом с Хозяйкой вышагивал Лэд. Маклэй и Ромейн со Шварцем уже были на месте, кроме них в зале были помощник судьи, констебль и парочка случайных зрителей. В углу были сложены тела двух задранных овец, замотанные в брезент.

Лэд почуял запах жертв сразу же, едва ступил в комнату, и с любопытством принюхался. Титус Ромейн, не сводивший с собаки злобного взгляда, заметил это и ткнул Шварца локтем в бок, чтобы и тот обратил внимание.

С брезгливым отвращением Лэд отвернулся от брезентового свертка в углу. Увидев Судью и признав в нем старого знакомого, колли замахал хвостом в дружеском приветствии и шагнул вперед — он ожидал, что его ласково потреплют за ушами.

— Лэд! — негромко позвала его Хозяйка.

При звуке ее голоса собака остановилась на полпути к столу смущенного Маклэя и послушно повернула назад. Констебль придвинул стул для Хозяйки, и она села. Лэд свернулся у ее ног и положил одну белоснежную лапу на ее ногу в туфельке — в знак того, что Хозяйка находится под его защитой. Судебное заседание началось.

Ромейн повторил свой рассказ о приписываемых колли прегрешениях, начав с первой встречи Лэда и его овец на горе Фасга. Шварц подробно описал то, как дважды стал свидетелем гибели овец от зубов соседской собаки.

Хозяин не прерывал ни одного, ни второго обвинителя, хотя позднее, при перекрестном допросе, вынудил честного Ромейна неохотно признать, что тот на самом деле не видел, чтобы Лэд погнался за овцами в то утро на горе Фасга, а видел только, как бежали овцы, в то время как колли стоял у подножия холма и смотрел снизу вверх на их беспорядочное бегство. И Хозяйка, и Хозяин под присягой подтвердили, что в тот раз собака не выразила ни малейшего намерения гнаться за овцами или как-то иначе им досаждать.

Таким образом, первый пункт дела Лэд выиграл. Но ввиду преступлений, в которых его обвиняли, этот пункт не имел большого значения. Даже если колли не набросился на овец, когда увидел их впервые, две последующие его встречи с ними, по словам обвинителей, закончились гибелью восьми голов. И Шварц видел это своими собственными глазами — Шварц, чьи показания были ясны и просты, как день.

Судья Маклэй бросил извиняющийся взгляд на Хозяйку и распорядился, чтобы останки овец вытащили из их брезентового савана и представили суду для изучения.

Раскладывая вместе со Шварцем отталкивающие вещественные доказательства, Титус Ромейн громко распространялся о стоимости убитых овец и жестокой бессмысленности их гибели. Хозяин молча склонился над столом, чтобы внимательно осмотреть раны. Наконец он выпрямился и прервал надгробную речь Ромейна негромким замечанием:

— Ваша честь, горла этих овец прокушены не собакой. Это сделал не Лэд и не какой-то иной «пес-убийца». Взгляните сами. Я видал овец, которых загрызла собака. Те раны были совсем не такими.

— Эй, что значит — прокушены не собакой? — громко фыркнул Ромейн. — А кем же? Молнией? Или может быть, их комар укусил, а? Ха-ха!

— Их вообще не кусали, — заявил Хозяин. — Посмотрите! Эти порезы достаточно рваные, но при этом прямые, словно след от инструмента. А если вы хотя бы раз видели, как собака рвет кусок мяса…

— Ерунда! — крякнул Титус. — Вы несете полную чушь! Горла овец разорваны. Шварц видел, как ваша псина их рвала. Вот и все, больше не о чем говорить. А разорвал он их прямо или разорвал криво — Закону все равно. Пес их ра-зо-рвал. И у меня есть надежный свидетель, чтобы доказать это.

— Ваша честь, — вдруг сказал Хозяин. — Могу я задать свидетелю несколько вопросов?

Маклэй кивнул. Хозяин повернулся к Шварцу, который встретил его взгляд с бесстрастным спокойствием.

— Шварц, — начал Хозяин, — ты говоришь, что было достаточно светло и ты смог узнать убившую овец собаку оба раза, когда заставал ее на скотном дворе Ромейна. Как близко ты смог подойти к ней?

Шварц задумался на секунду, а потом осторожно ответил:

— В первый раз я бежал на скотный двор со стороны дома, и ваша собака удрала через дальний угол, когда увидела, что я приближаюсь к ней. В тот раз, думаю, я был футах в тридцати. Это не так уж далеко, и я хорошо ее видел, а до того я часто видел ее на дороге или в вашей машине, так что узнал сразу. В следующий раз — этим утром, Судья, — я был в пяти футах от нее или даже ближе. Потому что сумел ударить ее палкой, которую подобрал, и пнуть ее по ребрам, когда она стала убегать. И светло было настолько, что хоть читай.

— Ну-ну, — сказал Хозяин. — Если я правильно помню, ты говорил Судье Маклэю, что минувшей ночью караулил в коровнике, который стоит на краю скотного двора, и что ты заснул, а когда проснулся, то увидел только, как какой-то пес…

— Ваш пес, — поправил его Шварц.

— …как пес рычит над лежащей и блеющей овцой, которую он придавил к земле. На каком расстоянии от тебя находился этот пес, когда ты проснулся?

— Он был прямо перед входом в коровник. Футах в шести от меня. Я вскочил, взял палку и побежал к нему…

— А этот пес и овцы сильно шумели?