Лед Апокалипсиса (СИ)

Лёд был черным. Вернее, в него вморожено что-то чёрное. Отковырял кусочек. Под моими ногами дрогнуло, я просел по пояс, кусочек предательски выскользнул из рук. Рефлекторно схватился, секундой позже осознав, что держусь за грязный железный борт вагона. И пока что меня не заботил факт своего «застревания». Отодвинул кривую пластину льда, схватил кусок содержимого контейнера. Поднёс к лицу, игнорируя озабоченные выкрики парней. Понюхал. Не пахнет. Снова поднёс к глазу, слегка ослеплённому от яркого снегового дня. Камень, плоские волокна, абсолютно черный и тут же испачкал мне рукавицу. Да это же уголь. Самый банальный каменный уголь. Не бурый (я его ни разу не видел, зато насмотрелся черного угля для старых печей), не кокс. Обычный. А ещё — уголь чертовки хорошо горит.

— Мужики, мы нашли залежи угля! Давайте концы лопат и вытаскивайте меня отсюда, только не сломайте пополам, мне нижняя половина туловища дорога как память.

Когда достали, снова спустился, стал на борт, расчистил небольшой участок, накидал вверх угля крупными кусками.

— Так. Нам надо вскрыть вокзал, чтобы было где спрятаться. Уголь проверить, с базой связаться.

Для раций расстояние в шесть с лишним километров по прямой это уже за пределами нормы. Но дальность приема радиостанций не аксиома. Связь не появлялась волшебных образом ровно в пяти кэмэ и не исчезала отойди на десять метров. Нет. Звук на пределе слышимости (для этого ещё использовались компактные наушники), многое зависело от погодных условий, заряда батареи, отсутствия препятствий в виде железобетона стен, работающего электрооборудования и так далее. Да и новая рация базы немного мощнее.

Стал повыше. Попробовал выйти на связь. Есть сигнал. Юра сменился на дядю Ярика. Скупо доложил, где мы и как дела. Про уголь. Сеанс связи в шесть ноль-ноль. Отбой.

Стены вокзала частично видны. Узкое длинное здание вдоль путей, построенное при Царе Горохе. Откопали окошко, похожее на бойницу. Дьявол, зарешёчено. Не пойдёт.

Взобрались на крышу, Скаты пологие. Ковырнули. Так, это крашеный шифер. Он и от природы-то хрупкий, а от мороза вообще разлетался с пинка. Попали в загаженный голубями чердак. Низкий. Двигаясь ползком нашли в дальнем углу люк. Что настораживало, не запертый. Заскрипело, поднатужились под солидным весом, открыли. Мда. Лестницы нет. Да что за день такой? Высота небольшая, два с лишним метра.

Спрыгивать вызвался Кабыр. Не дал. Я ещё за спинами пацанов не прятался. Скинул часть снаряжения, отложил топор. Плавно сполз вниз как гусеница, роняя пыль и засохший птичий помёт, ногами вперёд, пока меня придерживали за обе руки. Отпустили, упал на полусогнутые, не удержал равновесие, завалился вбок.

Вроде цел, упал мягко (да и комбез тоже защита). Встал. Посмотрел на морды парней под потолком.

— Сейчас найду обо что спуститься.

Думал натащить шкафов, столов и тумбочек, но нашёл «родную» лестницу, дебелую, железную, крашеную во много слоев (сейчас убойно-красного цвета). Кое-как приволок, упёр в специальные выемки, придержал.

В здании довольно темно. Свет сквозь слой снега пробивался скупо. Включили фонари.

Исследуя обстановку, просилось слово «казенное». Скупые нежилые коридоры, аскетичные кабинеты. Ростовой сейф времён Сталина в кабинете заведующего (даже не интересно что там). Шкафы, столы, устаревшие компьютеры, стойка отдела кадров. Здание состояло из двух частей. Одноэтажное, мощное, довоенной (может быть и дореволюционной) постройки и прилепленное к нему трехэтажное сравнительно современное (ну как, времён Хрущёва). Из полезного нашёлся только громадный запас тонких немолодых одеял, заношенного вагонного постельного, рыжих спецовок и шанцевого инструмента (что ценно) разного состояния. На первом этаже, в чем-то наподобие буфета — коробка с окаменевшими пирожками с неизвестными начинками, упаковка дешманских соков в пакетах, ящик пива (все бутылки лопнули) полупустая коробка пакетированного чая «пыль с дорог Индии», сахар. В недрах тумбочки бухгалтерии просроченная коробка конфет и запыленный трехзвездочный коньяк «Белый аист». Вечер перестает быть томным.

Остальное — хлам.

Время: половина пятого. Мда. Если идти назад четыре с половиной часа, прибудем в девять, что более-менее допустимо. Однако — лень.

— Парни, выбираем помещение под ночлег.

— Я уже нашёл, — подал голос Денис. — В подвале старого вокзала уродливая печка, наподобие деревенской, зачем-то заперта на замок. Может, возле неё сядем?