Лед Бомбея

– Какая жалость, что здание довели до столь плачевного состояния. А ведь это великолепный образец архитектуры хавели, построенный в готическом стиле одним из наших крупных купеческих семейств в девятнадцатом столетии, с роскошными аркадами и другими подобными украшениями. Но после распада этой семьи здание попало в руки каких-то проходимцев.

– И вы сможете его спасти? – спросил Руперт.

– К счастью, несколько иностранных инвесторов согласились сохранить по крайней мере внешний облик здания взамен на обещание, что им будет разрешено перестроить его в отель в традиционном индийском стиле. Номера также обставят в древнеиндийском стиле, так что постояльцы будут иметь возможность приобщиться к той славе, которая отличала Индию много веков назад. – Ее глаза восторженно сияли.

– И при этом лишить около тысячи жителей здания крыши над головой, приобщив их таким образом к нынешней славе Бомбея, – сказала я.

– Это свояченица Проспера Шармы, ваше превосходительство, – вставил Руперт.

Ее превосходительство, чье лицо немного вытянулось при моем вопросе, вновь оживилась при упоминании имени Проспера.

– О, наш милый Проспер! Такой преданный сторонник нашего Фонда. Для проекта «Голиаф» он совершенно безвозмездно предоставил целую бригаду высококвалифицированных специалистов для изготовления многих деталей внешнего и внутреннего оформления здания в соответствии с особенностями стилизуемой эпохи.

Ее прервал мужчина с хищным ртом:

– Мисс Бенегал, Тони рассказывал нам, что вас с Калебом Мистри застали в двусмысленной ситуации в «Ледяном доме». – Он подтолкнул локтем пухленькую девицу, сидевшую между ним и гостем с верблюжьей физиономией, и она вновь захихикала. – И с тех пор вас то и дело заставали во все более двусмысленных ситуациях.

Голос какого-то другого человека:

– Не в силах устоять перед чарами Мистри... как и ее сестра.

Чья-то слащавая физиономия.

– Что вы хотите этим сказать? – начала было я.

Женщина резким движением толкнула мужчину в бок, и он разразился взрывом хохота. К нему присоединился почти весь стол. Время кормления в зоопарке. Словно по подсказке Анменн передал блюдо с коричневым рисом, украшенное маленькими золотыми квадратиками. Я оттолкнула блюдо от себя.

– Дорогая, надеюсь, он не оскорбил вас, – сказала женщина в одежде темно-лилового цвета.

Анменн похлопал меня по плечу своей широкой бледной рукой и сказал:

– Ну конечно, нет.

Вокруг меня смыкается круг из маленьких белых лиц. Добро пожаловать домой в Шотландию, Розалинда. Гибрид, загнанный на самые края карты вместе с другими монстрами, селящимися на границах обитаемого мира.

Я смотрела на руку Анменна у меня на плече, бледную, как мертвая рыба. «Илиш», я вспомнила это слово. Широкое золотое кольцо на среднем пальце. До того как конвективная турбулентность достигнет нужного уровня, думала я, она должна пройти через несколько промежуточных ступеней.

– А ведь вам удалось заполучить не все фотографии, знаете ли, – сказала я Анменну, улыбаясь в его бесцветные глаза. – Одну вы забыли. – Я похлопала по сумочке. – Может быть, вашим гостям в свободное время захочется полюбоваться ею? – Блеф, не более чем игра. Я наклонилась к Руперту. – Вам бы следовало проверить галереи «Голиаф».

Руперт от смущения, казалось, пытался слиться со своим стулом в стиле Христо.

– Нам следует подыгрывать Розалинде, – прошептал ему Анменн.

На экране над нами появился Бэзил Чопра, идущий по траве. Внимание гостей, сидевших за моим столом, привлек знаменитый артист.

– Подразумевается, что он невидим, это новый киноприем? – спросила дама в темно-лиловом.

– Не так уж легко сделать нашего дорогого Бэзила невидимым, принимая во внимание его любовь к жирным лакомствам.

Все глаза, исключая мои собственные, были прикованы к происходившему на экране. Мы трое, попавшиеся в эту тесную маленькую паутину. Шепот Анменна сделался еще тише.

– Вы же знаете о ее... – Следующие слова уже были не слышны. Он сказал, нервном срыве? Запятнав клеймом ненадежного свидетеля. И это такая древняя история, которую я часто слышала и раньше. От отца. От врачей, когда у матери диагностировали первые симптомы. – У ее матери был синдром Мюнхгаузена, наследственный... – Эти слова действительно кто-то произнес? – Преступник, как правило, женщина... заставляет заболеть другого человека, если нужно с применением силы... Ужасная вещь... тяжелое и длительное психологическое расстройство у ребенка, у Розалинды...

– Такая честь, закрытый предварительный просмотр «Бури» Шармы, – пробормотал мужчина с физиономией верблюда.

Стройная фигура в костюме Рамы танцует рядом с Бэзилом, и над застольной болтовней с экрана звучит голос:

Теперь и я поверю в чудеса:
В единорогов, в царственную птицу.
Что Фениксом зовется и живет
В Аравии...

[22]

Наверное, если бы я не провела несколько дней, рассматривая его фотографии, если бы Сатиш не настоял на том, чтобы показать мне все детали своей реконструкции его образа, я бы его не узнала.