Лед Бомбея

Он открыл свои удивительно красивые глаза.

– И что же вам, по вашему мнению, известно обо мне, Розалинда?

– Сами.

– Но я ведь никогда не говорил, что не знаком с Сами. Мне он очень понравился, когда мы впервые встретились много лет назад. Мы снимали документальный фильм в районе Грейт-Пэлас. Он привел меня в совершенный восторг. Такое странное сочетание ума и...

– Преступных наклонностей? Мне все известно о связи между вами. Семейный снимок.

– О чем вы говорите? – Его голос звучал предельно убедительно и почти наставительно. – Сами подошел ко мне в прошлом году с этим жалким маленьким фото. Ему казалось, что проблему так легко решить. И ему так мало было нужно. Я просто передал всю информацию Калебу и попросил найти какой-то выход из ситуации.

– Калеб сказал, что вы никогда не говорили ему, что Сами мог быть его сыном.

– И вы ему поверили? – На лице Проспера отобразилось совершенно искреннее удивление. – Ну, конечно, ведь у вас с ним было нечто вроде... любовной связи.

– Но почему же вы не сказали Сами, что он не ваш сын?

Брови Проспера изогнулись – он задумался.

– Не знаю, в самом деле не знаю почему. Поначалу мне даже понравилось предположение, что я мог породить...

Я прервала его прежде, чем он смог выдумать какую-нибудь новую историю:

– Это был хороший предлог для встреч с Сами и одновременно возможность обманывать себя по поводу истинных ваших намерений.

– О, вы заблуждаетесь относительно моих намерений. Я совершенно искренне любил Сами. Он обладал удивительными талантами. Был исключительно одаренным художником и скульптором...

– И изготовителем подделок.

– Если бы он родился в другое время, то стал бы одним из придворных фаворитов. При дворе Великих Моголов существовала долгая традиция романтических связей с хиджрами. Я узнал об этом, когда собирал материал к фильму.

– Мне это известно. Даже в «Камасутре» описано, как заниматься любовью с евнухом. Итак, вы трахнули Сами и поняли, что вам понравилось. Заставив же поверить в то, что вы являетесь его отцом, вы посвятили его также и в таинства инцеста. Но что же случилось потом?

– Вы постоянно все передергиваете, Розалинда.

– Я видела фотографии, Проспер.

У Проспера на несколько мгновений возникли трудности с готовыми ответами, и тем не менее я видела, что беседа доставляет ему огромное удовольствие. Она была для него чем-то вроде безобидного визита к психоаналитику, у которого вы можете оставить все свое грязное белье, накопившееся за долгие годы нечистоплотной жизни. В конце концов, кто же поверит на слово сумасшедшей?

– У меня с Мирандой все не очень хорошо складывалось... – наконец произнес он. – Разница в возрасте, всякое другое... потом она забеременела. Поначалу это никак не отразилось на моих отношениях с Сами. Всякий раз ему требовалось чуть-чуть больше, чем прежде, но все же не слишком много. До того момента, пока он не увидел фотографии в журнале Шомы, фотографии беременной Миранды.

– Классическая ситуация. Любовница не предполагала, что ее дружок продолжает трахаться с женушкой. Но ведь вы-то не трахались, не так ли? В том-то и весь парадокс.

– Но почему же вы в этом так убеждены? – Он улыбнулся и покачал головой. – Трудно отрицать, что страсти в наших отношениях с Мирандой поубавилось, но ведь так бывает почти всегда после нескольких лет супружеской жизни. Но это вовсе не значит, что мы совсем перестали заниматься любовью. Потом Сами начал преследовать Миранду. Вначале просто преследовать. Говорил ей разные вещи. Наконец перешел к откровенным угрозам... Кажется, у него уже тогда были все эти фотографии, и не только с моим участием. Он сказал, что покажет их Миранде, если я не дам ему денег на операцию. – Проспер снова задумался. – Сама по себе операция стоила бы мне двадцать семь сари, двадцать юбок, двадцать семь блуз, два танцевальных платья, девять серег и двести рупий на повитуху. Плюс к этому Сами понадобилось бы определенное вспомоществование на то время, в течение которого он не смог бы работать. Ему на протяжении месяца пришлось бы жить в полном одиночестве, ну и потом, после операции, восстановительный период в течение сорока дней. В общем, для нас, конечно, пустяки. Но у него были и другие требования с политическим уклоном, которые не так легко удовлетворить. И я понял, что могу потерять контроль над ситуацией.

– Могли пострадать ваши сделки с людьми, запечатленными на фотографиях Сами. Итак, вы организовали его убийство. Ну и как же вы заметали следы?

– Я режиссер, не убийца.

– О, несомненно! Вы что-то придумываете и воплощаете в реальность плод своего воображения.

– Этот фильм, возможно, мой последний шанс, неужели вы не видите? Кино ничего не прощает. Это жестокий и требовательный вид искусства. Оно требует денег, сложнейших организационных усилий. И если у меня не будет возможности снимать, моя жизнь потеряет всякий смысл. – Он наклонился вперед, стремясь сократить расстояние между нами в надежде, что я все-таки пойму его. – Найти деньги на фильм было невероятно, немыслимо сложно.

Я рассмеялась.