Лёд и алмаз

Хотя последнее было, в общем-то, лишним. Всё, что происходило сейчас снаружи, долетало до ушей Арабески превосходно: стрельба, крики и душераздирающий металлический скрежет раздавались буквально в считаных шагах от неё. И это уже шло вразрез с Динариными прогнозами. Бой разразился не на подступах к лагерю, а сразу в нём. Вспыхнул мгновенно и яростно, словно неведомый питерке враг спикировал на чистильщиков и учёных прямиком из-под свода купола.

Динаре не хотелось погибнуть, защищая тех, кто, вероятно, готовился вот-вот пустить её в расход. И нечаянной жертвой этого вопящего, скрежещущего хаоса она становиться не желала. Плюхнувшись ничком — несколько шальных пуль уже прорвали тент у Арабески над головой, — она отползла к дальней стенке палатки и решила, пока не поздно, спасаться бегством. Потому что отчетливо слышала: истошные вопли звучат снаружи всё громче, а шквал беспорядочных очередей, напротив, становится тише и прерывистей. Какая бы тварь или твари ни напали на лагерь, они явно одерживали победу, и безоружная следопытка была им подавно не противник.

Ноготь на среднем пальце левой руки у хитрой питерки был не простой, а особый. Неподдающийся обнаружению имплант, он был сделан из самовосстанавливающейся хирургической нанокерамики и выглядел, как вполне обычный ноготь. И более того — даже рос, вынуждая подстригать его вместе с остальными ногтями. Однако стоило лишь Динаре покрепче нажать на эту хитрую примочку и потянуть её за розовый «маскировочный» кончик, как в руке у девушки тут же оказывался коротенький и узенький клинок величиной с гитарный плектр. Он скрывался во вшитых в палец вместо настоящего ногтя подкожных ножнах и был достаточно острым, чтобы рассечь человеку сонную артерию. Или, как сейчас — прорезать в палаточном тенте дыру для бегства.

На небольшом пространстве между палатками и обезглавленным постаментом находился невысокий — по колено снежный нанос. За него, как за бруствер, и спряталась Арабеска сразу, как только покинула свой изолятор. После чего, понадеявшись, что сугроб и расставленные в ряд палатки заслонят её от врагов (или, правильнее сказать, от всех врагов, ибо с друзьями у неё в эту минуту было туго), поползла к разбитому памятнику. За ним, как заметила она ещё вчера, имелось несколько укромных, присыпанных снегом трещин, в которых миниатюрная, гибкая следопытка могла затаиться и пересидеть угрозу.

В отличие от человека, из техноса следопыты получаются не ахти. Редко какие из биомехов сообразили бы, что если направиться от прорезанной в палатке дыры по идущему от неё свежему следу, то на другом его конце наверняка обнаружится тот, кто этот след оставил. Чтобы среднестатистический механоид увязался за вами в погоню, сначала он должен засечь вас своими сенсорами, и лишь потом у него сработает программа преследования. Оставленные же вами на снегу или земле отпечатки говорили биомехам не больше, чем нам — язык их программирования. Хотя и с той, и с другой стороны попадались единичные специалисты, разбирающиеся в этих непостижимых для их собратьев науках. Среди сталкеров подобным талантом блистал Механик, а среди техноса — Троян.

Троян мыслил категориями, более близкими человеку, а не животным. И потому Динара вряд ли избежала бы с ним встречи, вздумай он проверить, кто же пропахал пузом снег за палатками. Питерка не знала, что появление Трояна вблизи «Лототрона» — давно известный учёным факт, но мысль о добравшемся до их экспедиции короле скоргов долго пульсировала у неё в голове. И улеглась лишь тогда, когда она осмелилась наконец высунуться из щели и увидела парный след, пересекавший залитый кровью лагерь. Троян же, как известно, иных следов, кроме растерзанных трупов, за собой не оставляет.

Арабеска не засекала время, сколько она хоронилась в своём холодном и тесном, как разрытая могила, убежище. Но предполагала, что после того, как стрельба и вопли утихли, она не казала нос на поверхность ещё минут тридцать-сорок. А потом, припорошив для конспирации голову снегом, долго и пристально изучала окрестности, стараясь высмотреть поблизости подарившего ей свободу монстра. Впрочем, как подарившего, так и способного в любой миг отнять её заодно с Динариной жизнью. Вот почему питерка и не спешила возвращаться в залитый кровью лагерь.

А не заглянуть туда напоследок она не могла. В лагере осталась уйма оружия, продукты, тамбурные маркеры и прочие необходимые для выживания в пустоши вещи. Иными словами, всё то, чего недоставало Динаре, чтобы с чистой совестью пуститься в бега, наслаждаться обретённой свободой и, разумеется, искать способ, как вызволить томящегося в застенках Джорджика. Но теперь, когда Арабеска могла вновь заручиться поддержкой собратьев по клану, а также обратиться за помощью к самому Мерлину, участь её возлюбленного виделась ей уже не такой безысходной, как ещё час назад.