Лед и фраки. Записка Анке

Спокойные высокие дома с широкими окнами, с просторными подъездами, с немногочисленными украшениями на солидных фронтонах, ровной чередой обступили мостовую Бюгдоалле. По краям тротуара ровным подстриженным рядом встали деревья. Как и все улицы Осло, отстоящие больше чем на сто шагов от Кара—Иоганнесгате, Бюгдоалле тиха и покойна. Спокойно, не спеша, поблескивая на солнце попугайной раскраской, бегут по выложенной кружевным узором, гладкой брусчатке маленькие автомобили. Спокойные румяные фрекен, молодые люди в пестрых кепи и седые солидные дельцы в солидных темных шляпах невозмутимо сидят за рулями. Никто не спешит, никто не волнуется, никто не нарушает чинной тишины Бюгдоалле. Изредка прошуршит широкими шинами приземистый автобус; прогудит редко–редко, чтобы издали предупредить о своем приближении перебегающую через улицу стайку маленьких школьников в форменных черных фуражках. Эти школьники — единственные прохожие, которым тишина аллеи и спокойная солидность обступивших ее темных домов не внушают никакого уважения. Они шумят, смеются, толкают друг друга и громко жуют широкими, как у галчат, розовыми ртами большие бананы.

В середине Бюгдоалле, на стороне, обращенной к берегу залива Бюгдо, стоит большое здание желтого цвета с зелеными шатрами островерхой крыши. Своим новым стилем, разляпистыми арками, желтыми стенами и яркостью зеленой крыши это здание кричит о том, что оно чужое здесь, на Бюгдоалле. На эту солидную улицу, с домами старой Норвегии, вклинилось что–то совершенно новое, чуждое коренастым людям в котелках и тихим дамам в темных старомодных шляпках.

И действительно, этот дом нов не только по своему об- личию. В его ярких стенах живет новая Норвегия — здесь помещается недавно созданный государственный институт по изучению островов Шпицбергена и Медвежьего. Здесь помещаются бюро угольных предприятий, разрабатывающих недра островов, заброшенных далеко от норвежских берегов в воды Северного Ледовитого океана. Эти предприятия были бы слишком смелыми для обитателей тихих домов Бюгдоалле, их создали новые люди, представители молодого промышленного капитала Норвегии. Институт и бюро — детище новатора в деле исследования и утилизации ископаемых богатств полярных островов, доцента университета в Осло, доктора геологии Альфреда Зуль.

В просторных светлых комнатах первого этажа, за наклонными качающимися столами, сидят люди в светлых халатах. Длинные линейки, рейсшины, лекалы, циркули и транспортиры разложены на широких белых листах ватмана и на прозрачных, отсвечивающих ледяной голубизной, полотнищах кальки. Люди в светлых халатах не спеша орудуют длинными рейсшинами и тонкими, как иглы, ножками циркулей. Они чертят, копируют, составляют проекты, считают. Геологические разрезы, профили и планы, вычерченные людьми в халатах, вскрывают — как анатомический атлас — недра далеких островов, гор, долин и заливов, отстоящих на сотни миль к северу от полярного круга.

Норвегии, быстро развивающей свою промышленность, нужен уголь. В скупых, твердых, как сталь, оголенных скалах самой страны нет ни крупицы угля. Его нужно либо ввозить из–за границы, либо искать под вечной мерзлотой полярных островов.

Здесь, в тихих просторных комнатах, сотрудники Зуля ставят прогнозы, анализируют результаты уже сделанных разведок. Они ищут для Норвегии уголь.

В самой дальней комнате нижнего этажа, между стен, увешанных большими разноцветными картами и схемами, за огромным столом светлого дуба сидит директор Андерсен. Директор Андерсен живет всегда на Шпицбергене, но теперь он приехал сюда, в просторный кабинет желтозеленого дома на Бюгдоалле, чтобы заменить уехавшего на север главу иститута и ждать от него известий о результатах рискованной экспедиции.

Сегодня директор Андерсен нервничает. Ему не сидится за широким столом. Посасывая темную сигару, он и то и дело подходит к огромному зеркальному окну, выходящему на Бюгдоалле. Перед ним проходят чинные старые люди в старомодных визитках и черных котелках, пробегают жующие бананы резвые школьники, ровной редкой цепочкой текут неслышные разноцветные авто. Андерсен их не замечает. Сегодня ему кажется, что все это не настоящее, не то, чего ему хочется, не то, чего он с таким нетерпением ждет.

Взгляд его немного оживился, когда из редкой цепочки авто отделилась маленькая машина и, плавно затормозив, остановилась у подъезда института. Из авто выскочил юноша в высокой форменной шапке со значком и в куртке с двойным рядом сияющих медных пуговиц. Через плечо его висела маленькая сумка. Андерсен проводил его глазами до самой двери. Ему казалось, что в маленькой черной сумке телеграфиста должно лежать что–то особенное, то самое, чего так долго и с таким нетерпением он ждет.

   — Господин Андерсен, срочная телеграмма.

Андерсен с нетерпением разорвал этикетку. Перед глазами замелькали бессмысленные слова о здоровье бабушки, лошади сына и еще каких–то семейных делах.