Лед и пламень

Недаром говорят, что мир тесен. Жизнь сталкивала меня с этими людьми множество раз, а с Ширшовым мы жили на Северном полюсе. Полтора десятилетия спустя академик П. П. Ширшов, член-корреспондент Академии наук СССР В. Г. Богоров и я веселились, вспоминая об этой самой первой нашей встрече.

А тогда мне было не до смеха. Я не находил себе покоя: ведь припай могло взломать в любой день, и мы понесли бы ощутимые потери.

Но вот основные строительные грузы были на берегу, сезонная бригада строителей взялась за сооружение жилых домов и складов, научных павильонов и ветряного двигателя. Если бы я был поэтом, то написал бы оду в честь «ветряка», так незаменим он в Арктике. Затраты небольшие, польза же огромная. Он сберёг нам половину горючего в ту зиму.

Подошёл октябрь, бригаде строителей пора обратно в Архангельск. Всё уже было готово, не успели только сложить печи. Тогда я решил оставить на зимовку печника, а всех остальных рабочих отпустил — корабль не мог больше ждать.

Признаться, я не люблю слова «зимовка», есть в нём что-то спокойное. Зимует медведь в берлоге. У полярников зима заполнена напряжённым трудом. Наши научные работники — гидрологи, метеорологи, геофизики — вели круглосуточные наблюдения и передавали ежедневные сводки по радио в Арктический институт. Некогда было отдыхать и остальным. В кромешную тьму полярной ночи мы готовились к весенним экспедициям, проверяли нарты и походное снаряжение, объезжали собак, в тихую погоду совершали ближние походы, закладывали промежуточные базы.

В феврале проглянул первый луч солнца. За дело взялись пилоты — ведь у нас было три самолёта. Лётчики совершили первые вылеты и провели ледовую разведку над проливом Вилькицкого и подходами к нему с востока и запада.

Начались регулярные походы на далёкие острова. Первой ушла на двух нартах группа в составе Фёдорова, Мелешко, Либина, Сторожко и каюра Дмитриева к острову Малый Таймыр, лежащему к северо-востоку от мыса Челюскин через пролив Вилькицкого. Хорошая погода сопутствовала группе. Исследователи провели ценные наблюдения, но заставили меня изрядно поволноваться, так как увлеклись работой и вернулись на мыс Челюскин только через две недели после выхода. И вовремя: через несколько часов началась свирепая пурга с морозом в 35 градусов.

Пурга бушевала несколько дней, а когда она утихла, к нам пожаловал неожиданный, но желанный гость — Сергей Прокопьевич Журавлёв, представитель славной семьи поморов-охотников Журавлёвых, уроженцев Шенкурского уезда Архангельской губернии, из поколения в поколение промышлявших зверя на Новой Земле.

Я уважал этого незаурядного человека. Да и вся Арктика его знала и любила. Сергей Прокопьевич 1930—1932 годы провёл в труднейшей экспедиции на Северной Земле и прославил своё имя вместе с Г. А. Ушаковым, Н. Н. Урванцевым и В. В. Ходовым. Они изучали острова неведомого до того времени архипелага и нанесли на карту многие из них. Были первопроходцами в самом прямом смысле этого слова. Начальник экспедиции Г. А. Ушаков в своей книге «По нехоженой земле» так говорит о Журавлёве: «Это не новичок, а настоящий полярный волк — опытный промысловый охотник, продублённый полярными ветрами и отлично знающий повадки зверя, охоту на него, а также условия Заполярья и езду на собаках. Такого можно спокойно брать с собой в любой поход в тёмную полярную ночь и в самую бешеную метель…»

Вот этот легендарный полярный охотник и был нашим гостем…

— Мы все очень рады тебя видеть, дорогой Сергей Прокопьевич! Какое дело привело тебя к нам?

— Просто решил проведать соседей…

Журавлёв зимовал на ближайшей к нам полярной станции в бухте Марии Прончищевой. От мыса Челюскин это 500 километров. Но что значит такое расстояние для бывалого полярника: взял собачью упряжку, положил на нарты спальный мешок, карабин, нерпичью тушу для собак, сумку с морожеными пельменями для себя — и в путь. Побыл у нас денёк и сказал:

— Собирайся, Дмитрич, на охоту.

Уговаривать меня не пришлось. На следующий день мы отправились на охоту, проблуждали по проливу и ближайшим островам два дня, ни одного медведя не встретили и вернулись ни с чем. А перед этим мы охотились с Журавлёвым в августе тридцать третьего года в приенисейской тундре, когда наш «Сибиряков» и пароход «Тикси», на котором плыл Журавлёв, стояли в бухте Диксона в ожидании улучшения ледовых условий в Карском море. Тогда наша охота была удачнее — мы убили пять диких оленей.

Журавлёв погостил у нас ещё два дня, а затем запряг своих собачек и двинулся обратно по восточным склонам Таймырского полуострова, взяв курс к бухте Марии Прончищевой. Отважная русская женщина заплатила жизнью за великие географические открытия, сделанные ею и её мужем в Арктике. Он тоже умер от лишений и болезней. Участнику экспедиции лейтенанта Прончищева подштурману Семёну Челюскину принадлежит честь открытия 20 мая 1742 года самой северной оконечности Евразии — мыса, носящего его имя.