Лед и пламя

Как только дочь подняла голову, отыскивая свое окошко, Амели поспешно отошла в сторону. Машинально взглянув в окно и будучи убежденной, что парк совершенно пуст в такое время, она с раздражением увидела, что ее дочь Кейт находилась в компании Скотта. У нее не вызывала никакого сомнения враждебность юноши к их семейству. Что в таком случае он мог рассказывать девочке-подростку? Или она заблудилась в крохотной рощице, затаившейся среди лужаек? Ведь девчонка все время проводила на улице, с книгой под мышкой, с этим скорбным лицом и вечно набрякшими от слез глазами. Бог ты мой! И как она не понимала, насколько им всем повезло? Да могла ли она мечтать о жизни в таком прекрасном особняке, в двух шагах от морского берега, окруженная роскошью и записанная в элитную частную школу? Да если бы она, Амели, не встретила Ангуса, если бы не подтолкнула его к поспешному браку, что было бы со всеми ними, с Кейт и ее братьями? Союз этот не просто устраивал обе стороны, он был для них настоящим спасением. Да Амели и не пришлось совершать никакого насилия над собой, поскольку Ангус ей нравился. Нет, нельзя было сказать, что она была в него влюблена, но разве не миновало для таких, как она, время романтических бредней? До чего они дошли с подобным браком с Майклом? У них была свадьба, о которой только можно было мечтать, с «венцом непорочности» на голове, а уж сколько было произнесено слов с клятвами в вечной любви! Этот «прекрасный англичанин», как она его называла, пока ее сердце еще билось от волнения при виде его, – что он сделал? Наградил кучей детей до того, как она перестала его волновать, а потом бросил и отпустил на все четыре стороны! В течение первых лет замужества она подарила ему одного за другим троих сыновей, и ей бы уже хотелось остановиться, чтобы окончательно не превратиться в наседку, но, увы, Майкл непременно хотел дочку, которая, впрочем, не заставила себя долго ждать. И какое-то время все шло прекрасно, у них вроде бы была настоящая семья, поселились они в хорошей квартире, которую им выделила компания Майкла, да еще не где-нибудь, а посреди квартала Сен-Жермен-де Пре! Днем Амели занималась детьми, но почти каждый вечер они отправлялись куда-нибудь с Майклом. Поначалу она знакомила его со столицей, гордясь своим статусом парижанки, но очень скоро Майкл сам стал ей показывать модные местечки. Он очень любил шумные вечеринки, праздничные застолья с друзьями, но ведь не он же вставал по ночам давать детям пустышки или бутылочки с едой! И только одни разговоры о том, как он обожает своих детей, – заниматься он ими никогда не занимался. Годы шли, а она так ничего и не замечала. Ни ставшего привычным и не дающего уже никакой радости быта, ни слишком уж хорошеньких сотрудниц Майкла. Он все чаще отлучался из дома, ссылаясь на бесконечные конгрессы, собрания и симпозиумы. И она, идиотка, принимала все за чистую монету с наивностью поглощенной делами домохозяйки… Он и выходные-то почти не проводил с семьей, а когда такое случалось, то его безумно раздражало все, что в ней происходило: сплошной шум и гам, никакого покоя. А что могла поделать Амели с тремя буйными подростками? Да, она с ними не справлялась, ведь помощи со стороны их отца она никогда не видела. Квартира их превращалась в сплошное поле битвы, куда уж тут было Амели думать о внешности? И однажды в ванной комнате она нашла записку от Майкла, который оказался слишком трусливым, чтобы объясниться лицом к лицу: он писал в ней жене, что «кое-кого встретил».