Лед тронулся

Наталья Васильевна, как бы ей того не хотелось, позвонила Лене и попросила подключить Вадима. Лена отнеслась к просьбе как к совершенно естественной, ведь Вадим мог все, и попросила мужа помочь. Вадим тоже просьбе не удивился. Снял трубку, позвонил Аксельбанту и спросил, есть ли у того знакомые кооператоры, производящие похоронные принадлежности.

В Москве давно уже сложилось неформальное братство нэпманов, как называли себя сами кооператоры. Натуральный обмен услугами между нэпманами в эпоху тотального дефицита и необходимость противостояния чиновникам всех уровней и мастей стали делом и естественным, и очень удобным.

Решение вопроса у Вадима заняло не более часа. Оказалось, что гроб — это не проблема. Можно обычный сосновый, можно из дуба, а можно и канадский с окошком над головой умершего. Последний, снабженный еще и бронзовыми ручками, стоил почти две тысячи долларов, и покупали такие в подавляющих случаях только бандиты для похорон своих безвременно погибших товарищей. Да и простой-то гроб у кооператоров стоил месячной зарплаты среднего москвича. Но эта сумма Вадима мало волновала.

Владимир Ильич, хотя Вадим с Леной и взяли на себя все расходы по похоронам, все кипятился и никак не мог успокоиться:

— Это куда же мы докатились?! Простой человек, простой советский человек даже родственника похоронить не может! Место на кладбище не достанешь, дают где-нибудь на Хованском, у черта на рогах. В ЗАГСе настоишься в очереди до одури. Так ведь даже стульев для посетителей не поставили!

— Это временные сложности, Володя, — бросилась на защиту родной Советской власти Анна Яковлевна. — Вы как коммунист должны понимать, идет перестройка, естественно, где-то какие-то сбои.

— Да у вас перестройка все эти семьдесят лет не прекращается! — встряла Эльза Георгиевна. — Только последнее время как-то вы уж совсем доперестраивались. Раньше хоть еда какая-никакая в магазинах была. А теперь даже водка на похороны по спецталонам!

— Это только в Москве. Потому что Ельцин предал коммунистические принципы! — вспылила бабушка Аня.

Ельцин последнее время был у нее виноват всегда и во всем.

— Да, такого дуболома поискать! — согласился успокоившийся Владимир Ильич.

— А что, Горбачев лучше? — Михаилу Леонидовичу надоела роль пассивного слушателя. — Он просто без яиц. Мычит, туда сюда шатается. Сам не знает, куда страну ведет. И Ельцин ваш не лучше! За год тысячу директоров магазинов посадил!

Вадим наклонился к Лене и шепнул:

— Заинька! Я пойду позвоню. Море клиентов, со всеми надо переговорить. Тут, я думаю, все нормально.

— Да, уж! Жизнь продолжается.

— Для поколения наших родителей разговоры о политике заменяют не только хлеб насущный, но и саму политику, — Вадим улыбнулся.

— Ну с хлебом-то все нормально. Твоя мама сегодня превзошла себя. Ежики аж двух видов — с куриным и с телячьим паштетами.

— И правда! Я забыл, что в стране жрать нечего. Хорошо, что теперь в этом обвиняют кто Ельцина, кто Горбачева, а не евреев! — Вадим громко рассмеялся, чем вызвал крайне недовольный взгляд бабушки Ани, как раз перешедшей к пересказу политинформации, состоявшейся в клубе старых большевиков в четверг вечером.

— А это зависит от того, кто еврей — Горбачев или Ельцин. Соответственно определяется и виновник! — засмеялась и Лена.

В понедельник Вадима ждал на фирме сюрприз. Оказывается, Леша Кашлииский распорядился перенести начало рабочего дня с десяти утра на девять. Соответственно, заканчивать работу надо было не в семь вечера, а в шесть.

Узнал об этом Вадим случайно. При секретаре договаривался по телефону о встрече с клиентом на полседьмого, и вдруг услышал шепот:

— Вадим Михайлович! Мы теперь работаем только до шести.

Вадим спокойно договорил с клиентом, положил трубку и жестко произнес:

— Вы будете, дорогуша, работать до того часа, до которого я скажу. Нужно будет — и до полуночи. Это вам не государственное предприятие! Ясно? — И немного успокоившись, добавил: — А уж до семи — это просто рабочий день.

— Но Алексей Эдуардович распорядился, что теперь фирма работает до шести. Я-то готова остаться…

Вадим, не дослушав, повернулся и ушел к себе в адвокатскую комнату, где его ждали Саша, Игорь и Лена Суворова. Сегодня получился вообще «большой сбор».

— Кто из вас в курсе нового режима работы фирмы? — с порога обратился Вадим ко всем присутствующим.

Игорь с Леной удивленно на него посмотрели. Только Саша, не поднимая головы от бумаг, стыдливо произнес:

— Я!

— Так вот, передай своему другу, что командовать на фирме буду я, а не он! — Вадим кипел от ярости.

— А, собственно, почему? — Саша встал и принял оборонительную позу.

Вадим посмотрел на него взглядом, в котором одновременно отразились и презрение, и жалость, и еще какое-то доброе чувство, но какое понять было невозможно.

— По кочану! Все, разговор окончен. Работаем!

Кашлинский сидел в кабинете Марлена уже битый час. Леша пытался доказать, что одновременный отъезд в США Юли и Саши — ошибка. Что кто-то из семьи Марлена должен оставаться на фирме. Иначе к их приезду Вадим его, Алексея, сожрет, и ребята приедут на пепелище.