Ледания и Шрампинтульный Домовой (СИ)

На морде хряка отобразилось удовлетворение от не даром прожитого дня. Если бы еще и мы исчезли, наверное, он тут же развил бурную деятельность в вопросе — куда впарить находку с максимальной выгодой.

— Ну и всякие лишние детальки, — и он перевернул коробку, вытряхивая из нее кучу мелких деталек прямо на поверхность стола.

— О, юла, — я протянула руку в сторону колесика на оси, причем с одной стороны ось была короткой, а с другой позволяла взять двумя пальцами и запустить волчок известным с детства движением.

Хряк хрюкнул, уставившись на раскручивающуюся штучку, медленно плывущую по его столу.

— Как ты это сделала? — поднял он на меня свой взгляд, когда волчок упал на бок.

Я сложила пальцы и запустила его еще раз.

Хрумпель попытался повторить.

У него ничего не получилось.

Зум неожиданно дернулся у меня на руках и спросил у Хрумпеля: «что ты дашь за то, что она научит тебя?».

Хрумпель подозрительно покосился на таракана, а тот, как фокусник разложил перед ним комикс, нарисованный на гармошке с размером чуть больше, чем спичечный коробок.

— Эта игра называется «Уло-витель». Тот, кто правильно запустит волчок, который прокрутится дольше всех остальных, тот и забирает банк.

Я всмотрелась в микроскопические картинки и неожиданно вспомнила совершенно невероятную историю из собственного детства. Точно. Именно тогда нам досталась коробка древних игрушек, с деревянными пузатыми волчками, у которых сверху на штыре была бороздка. Не понимая зачем она там, я как самая любопытная отправилась к самому старому деду, на другом конце села. И он тогда рассказал, что способность правильно намотать бечёвку и дернуть за неё, запустив волчок одним этим движением, позволяло считаться богом и выигрывать много ценного в те голодные времена.

Наверное, все в этом мире внутри были азартны. Потому что хряк чуть комикс Зума слюной не закапал.

— Дефективную память? — тут же предложил то, о чем я заикнулась в начале встречи.

Я же почему-то раз за разом закручивала колесико, видя, как у Хрумпеля в глазах разгораются огоньки безумия.

— Хочу колесико! И ванную, как в отеле! — на меня как будто кто покрывало набросил.

Хряк хрюкнул, и обиженно засопел: «это последняя модель, к нам не скоро попадет».

Зум уже изобразил чертеж на поверхности стола, с точными размерами и предпочтительными материалами. А также настрогал стопку формул, учитывающих сопротивление материалов и эффект от столкновения с другими волчками.

У Хрумпеля огонь в глазах перешел в стадию — «караул, я горю».

Я попыталась намекнуть на знакомство с существами, которые могут перевести новую модель в разряд не работающих, но упоминание игроков в карты подействовало на хряка, как красная тряпка на быка.

На чистую половину стола, туда, куда со своими расчетами таракан еще не дополз, Хрумпель водрузил странный металлический термос, пододвинул юлу, часы-кукушку и песочные часы без песка.

— Если что, сможете меняться хронометрами, наверняка встретите коллекционеров или охотников за древностями. Только инструкцию тоже мне отдайте и ткнул пальцем в комикс.

— Инструкцию меняю на стул, — тут же доторговался таракан.

Я похлопала глазами, плохо понимая нафига он ему сдался, но спорить не стала.

Часа через три после того, как нас отвезли в мастерскую при этой свалке, где смешная крыса с хохолком на допотопном токарном станке выточила несколько волчков, и я устроила мастер класс для хряка и крысы, нас отвезли обратно.

И если все остальные выменянные вещи я несла в смешном пакете с надписью «поцелуй меня в дюзу», то стул пришлось взвалить на плечо.

Оракул был доволен. Смотрел на меня счастливым взглядом и убеждал в том, что мы с ним два сапога пара.

«Упаси Всевидящий от такой пары!», — я чувствовала себя грязной, усталой и голодной, а еще страстно хотела узнать у Всевидящего, почему все приключения достаются исключительно мне.

7.2

Ух, какой у нас теперь корабль! Такой весь новый, пахнущий чем-то запредельно научным и передовым.

Прям дико чешутся руки понажимать на все кнопочки, рычажки и задвижки.

Прямо на меня напало какое-то помешательство, или это у нашей сигмы такая сонастройка с экипажем, что ее эйфория и нас по мозгам бьет и делает дурными до невозможности.

Когда мы прыгнули, сидя в навороченных креслах, я подумала, что мы остались на месте, а звезды сошли с ума и рассыпались алмазной пылью.

— Да-а-а, — простонал капитан, когда статическая картинка вернулась на наш экран, — это непередаваемо, — спасибо Ледания!

И развернул кресло в мою сторону.

— Спасибо, Ледания, — хором повторил остальной экипаж.

Прямо чувствую себя на встрече анонимных алкоголиков.

Я, конечно, понимала, что последний день на планете высокотехнологичного общества каждый волен провести так, как ему диктует его внутреннее Я, но не до такой же степени обжираться впечатлениями.

— За это стоит выпить, — Домовой окинул всех взглядом, но несколько огорчился отсутствием энтузиазма на лицах.

— Мне нужно изучить инструкции по коммуникации с системами корабля, — отвертелся от выпивки Трампин.

— А мне, — протянул за ним Черныш, — все уголки и закоулочки.