Ледария. Кровь и клятва

Фронадан обнажил меч, намотал на руку плащ и опрокинул перед собой стол — пролитые чернила струйками потекли по столешнице. Солдаты заполняли комнату и только у первых в руках были мечи, остальные держали оружие в ножнах. Что ж, похоже, они не собираются его убивать. Но дать заточить себя в этих ненавистных стенах? Никогда! Фронадан переступил с ноги на ногу и крепче сжал рукоять меча. Он не боялся за свою жизнь. Но он не мог поставить короля в положение, когда за эту жизнь придется торговаться.

Вбежал последний солдат, и в комнате повисла гробовая тишина. Фронадан приготовился к нападению. Он не мог сказать, было ли ошибкой беренцев то, что они вошли всей толпой внутрь, но сразу понял, что надежда на спасение есть: теперь прямо напротив двери стояло всего несколько воинов, и если он сможет пробиться сквозь них прежде, чем за спиной сомкнутся, как клещи, края отряда, то попадет в пустой коридор и сумеет добежать до комнат, где ночуют его люди. Граф поднял обмотанную руку и ринулся вперед.

Он попытался раскидать мешающих воинов по сторонам, и это почти удалось — опрокинутый стол прикрывал его справа — но последние двое беренцев встретили атаку с не меньшим напором. Фронадан вскинул руку с плащом и, успев схватить под ребра удар латного кулака, со всей силы опустил меч на молодого солдата. Он не видел, попал ли в щель между шлемом и латами, так как в этот же миг тяжелые удары обрушились ему на спину.

Прорыв был сорван, и беренцы насели со всех сторон. Трое вывернули левую руку за спину, еще двое повисли на руке с мечом — лезвие вспороло у одного суконную покрышку лат прямо под горлом, но прошло мимо шеи. Он пнул второго по колену и тот чуть не упал, но первый уже далеко заломил руку и ударом по кисти выбил меч. Слева тоже поднажали и Фронадан согнулся — оба плеча рвала боль. Он уже едва не ткнулся в пряжку собственного пояса, но все же приготовился рвануть вверх, когда получивший от него удар солдат сам ударил его под колено. Фронадан пошатнулся, и с другой стороны тут же нашлись желающие повторить этот трюк. И хотя граф увернулся, через мгновенье по ногам били все. Сбоку навалились и он рухнул на пол, чувствуя, как ослабла в этот миг хватка сзади. Это был шанс, крошечный, но шанс вывернуться, и он уже поворачивался на спину, когда из коридора вдруг послышался громкий топот и бряцание доспехов. Подмога. Фронадан замешкался всего на мгновенье, но тут же кто-то оглушил его рукоятью меча по затылку. "Теперь уж никакой надежды", — пронеслось в голове перед тем, как он провалился в темноту.

Глава 8. Ночные песни

Весь день небо оставалось ясным, но к вечеру с севера приползли тяжелые тучи, обещавшие если не бурю, то долгую, изнуряющую метель. После полумрака в помещениях для слуг снег казался магической субстанцией, источавшей свет, и, выйдя во двор, Симель тут же зажмурилась. Прикрывая глаза ладонью, она прошла под низкой аркой ворот, и оказавшись в среднем дворе, направилась к Восточной башне. Она уже почти миновала храм, как вдруг из-за приоткрытых дверей послышалось пение церковного хора, заставившее ее замереть на месте: двадцать чистых голосов возносило хвалы Единому и деяниям его на земле. Симель прислушалась, взглянула на заходящее солнце — до ужина еще оставалось немного времени — и вошла в храм.

Все три нефа, от алтаря до дверей, были забиты молящимися. Обитателям замка пришлось тесниться вдоль стен, уже три дня весь центр храма занимала свита принцев. Люди с гербовым крестом, знаком Лотпранда, держались вместе, а золотые звезды и серебряные птицы смешались, не чураясь друг друга — принц Бренельд с детства жил на воспитании у брата и, даже пройдя рыцарские посвящение, не покинул Гретт-дол.

Это был отличный шанс получше рассмотреть сыновей короля, и Симель тихонько заскользила вдоль стены к алтарю — оттуда было видно отца Бреттани и принцев во главе молящейся толпы. Лотпранд стоял чуть впереди, отделенный от братьев пустым пространством. Мощный и высокий, он был заметен своим ростом почти также, как Кормак и Дор Грандж, чьи головы возвышались над толпой в разных концах храма. Хорошо, что сама она не стояла сейчас среди женщин — отец Бреттани всегда глазеет на тех, кого лучше видно. Прямо за Лотпрандом стоял светловолосый юноша, издалека и вовсе непохожий на Саврайсов, но, судя по звезде на нашивке — сын принца Сейтера, Ганахан. Он так же, как и Лотпранд, высоко держал сложенные вместе ладони и смотрел на священника. Сейтер больше смотрел по сторонам, руки его лениво сползли уже на самый живот. Склоняясь к жене, он шептал ей иногда что-то на ухо, и оба едва сдерживали смех. Бренельд низко опустил голову и попросту дремал.

Симель оглядела толпу и вовремя отвернулась, чтобы не встретиться взглядом с Кормаком. Хор взял высокую ноту и под самым куполом, отражаясь от стен, затрепетало эхо. Низкие голоса одной половины хора нараспев произнесли следующую строку, другая подхватила последние слова, и молитва как будто взлетела к небесам сквозь камень стен.

Священник возвысил голос: