Леденцовые туфельки

Мама и Тьерри еще долго спорили, когда полицейские уже ушли. И мне отлично было слышно, как орал Тьерри. А мама все старалась его вразумить и говорила, что это наверняка какая-то ошибка, — но я чувствовала, что Тьерри от этого только сильнее заводится и все повторяет: «Не понимаю, как ты после этого можешь его защищать?» Он называл Ру преступником и дегенератом, что означает «бездельник» и «человек, которому нельзя доверять», и говорил: «Янна, опомнись, еще не поздно», — и наконец мама потеряла терпение и велела ему уйти; и он ушел, оставив после себя в нашем магазине часть своей ауры, похожую на мутноватое облачко с дурным запахом.

Когда я спустилась вниз, мама плакала. Она, правда, сказала, что вовсе и не плачет, но я-то видела! И аура ее совершенно померкла, потемнела, и лицо у нее стало совсем белым, если не считать двух красных пятнышек на скулах под глазами; она сказала, чтобы я не тревожилась, что все будет хорошо, но я понимала — она лжет. Я всегда знаю, когда она говорит неправду.

Просто смешно, когда взрослые твердят детям: «Все в порядке. Все хорошо. Я тебя ни в чем не виню; это была просто случайность». Пока Тьерри торчал внизу, я только и думала о том, как мы с Ру встречались у могилы Далиды и каким потрепанным и несчастным он мне показался. Я ведь тогда и знаком Кукурузного Початка его отметила, чтобы дать ему хоть немного благополучия и удачи…

И теперь мне хотелось бы знать, уж не я ли всему этому виной? Я легко могу себе представить, как Тьерри выписывает чек, а Ру потом говорит мне, что ему «сперва кое-что нужно уладить», и просто приписывает ноль к указанной сумме…

Нет, все это глупости! Ру — никакой не вор. Нет, он, конечно, может стащить несколько картофелин с края поля, или несколько яблок из чужого сада, или несколько початков кукурузы с делянки, а то и рыбы в чьем-то частном пруду наловит, но денег он никогда не крал. Нет, на него это совсем не похоже.

Но потом в голове у меня начинают копошиться новые мысли. А что, если это некая месть? Что, если он пытался возместить то, чего ему явно недодал Тьерри? Но еще хуже — если он сделал это для меня и Розетт?

Тысяча евро — целая куча денег для таких, как Ру. Возможно, этой суммы хватит даже на то, чтобы какое-нибудь судно купить. Купить плавучий дом, поселиться там, все уладить. Открыть счет в банке. Начать откладывать деньги для своей семьи…

И тут я вспомнила, что говорила мама: «Ру всегда поступает так, как хочет он сам, всегда… И он круглый год живет на реке, спит под открытым небом, а в доме чувствует себя неуютно, неловко. Мы не смогли бы так жить».

И я все поняла: это моя вина. Это я превратила Ру в преступника своими деревянными куколками, магическими пожеланиями и символами. А что, если его арестуют? Что, если его посадят в тюрьму?

Есть одна история, которую часто рассказывала мама, о трех эльфах, которых звали Пик Блю, Пик Ред и Колеграм. Пик Блю заботился о небесах, о звездах, о дожде, о солнце и птицах небесных. Пик Ред — о земле и обо всем, что растет на ней: злаках, деревьях и животных. А Колеграм, самый юный, должен был заботиться о человеческой душе. Но у него никак это не получалось — стоило ему попытаться исполнить чье-то заветное желание, как этот человек попадал в беду. Однажды он хотел помочь бедному старику и превратил осенние листья в золото, но старик так разволновался, увидев подобное богатство, и так туго набил свой заплечный мешок, что рухнул под его тяжестью и был раздавлен насмерть. Я не помню, чем эта история кончается, я просто очень сочувствую Колеграму, который так старался, но вечно попадал впросак. Может, и я такая же? Может, мне просто нельзя общаться с человеческими душами?

Ну и дела! А все ведь так хорошо шло! Но до Рождества еще шесть дней, а за шесть дней может многое произойти, да и ветер пока еще не полностью сменился. И все же, по-моему, слишком поздно. Нам этого уже не остановить. Мы зашли слишком далеко и не можем просто повернуться и убежать. Наверное, придется мне еще разок попробовать — вдруг получится. Еще разок воззвать к Ветру Перемен. Может, в прошлый раз мы что-то сделали неправильно? Выбрали не тот цвет, не те свечи, не те символы? Но теперь уж мы с Розетт все сделаем как надо. Раз и навсегда.

ГЛАВА 11

18 декабря, вторник

Сегодня прямо с утра первым делом явился Тьерри и снова спрашивал о Ру. Он, похоже, думает, что эта гнусная затея с дискредитацией Ру способна изменить наши с ним отношения, способна восстановить мое доверие к нему.

Но все, разумеется, далеко не так просто. Я пыталась объяснить ему, что дело вовсе не в Ру. Но Тьерри ничем не прошибешь. Во-первых, у него в полиции есть друзья, а во-вторых, он, воспользовавшись собственным влиянием, уже вызвал к этому липовому делу о мошенничестве куда больший интерес, чем оно заслуживает. Однако Ру действительно исчез, как, впрочем, он это и всегда делал — ушел в гору, как тот крысолов из Гаммельна.

Уходя, Тьерри швырнул мне еще одну, последнюю, ядовитую информацию, которую, я думаю, получил от своего дружка из жандармерии…