Леди Альмина и аббатство Даунтон

В течение последовавших десяти месяцев де Хэвиленд выполнил многочисленные опытные полеты. Первые из них выглядели, словно крошечные скачки, но постепенно, по мере того как инженер совершенствовал конструкцию, полеты становились более длительными. Ему повезло, что он избежал нескольких аварий, но к концу 1910 года летчик удерживал самолет на высоте более пятидесяти футов, сворачивая налево над дорогой, ведущей в Хайклир, описывая полный круг и затем приземляясь. Лорд Карнарвон, наблюдавший за этим полетом, был «воодушевлен успехом, сопровождавшим усилия воздухоплавателя».

Этой же осенью состоялось семейное празднество. Сводный брат лорда Карнарвона, Обри Герберт, женился, и никто, а меньше всего его лакей, не мог поверить в счастливое обретение такой прелестной жены.

Обри всегда был беспечен в обращении с деньгами и обладал хрупким здоровьем, как и его старший брат. Зрение у него было никуда не годное, вкус в одежде – нетрадиционный, но манера держаться – выразительной и искренней и, подобно лорду Карнарвону, он оставался совершенно непретенциозен. Его избранницей стала Мэри, дочь англо-ирландского аристократа, четвертого виконта де Вески. Девушка была высока, изящна, получила прекрасное образование и вращалась в самых высших кругах. Обри познакомился с ней через своего друга Реймонда Асквита, сына премьер-министра Асквита, с которым дружил со времени учебы в Оксфорде и чья сестра Вайолет была одной из доверенных подружек Мэри. Мнение о невероятном везении Обри разделяли все отпрыски Асквита: Реймонд был счастлив признать, что Обри в день свадьбы станет избранником фортуны, а Вайолет, презрительно фыркнув, ответила, что тот не заслужил подобного благословения судьбы.

Мэри явно думала, что жених приведет себя в приличный вид с к посещению замка Госфорд в Ольстере для встречи с ее дедушкой, эрлом Уимзом. Еще больше ее беспокоила проблема вечеринок с пьяными дипломатами в Пикстоне, поместье в Сомерсете, подаренном Обри его матерью Элси.

Возможно, Обри и имел репутацию неряхи и дилетанта, но был и признанным экспертом по Среднему Востоку. Ему довелось посетить Египет в 1904 году и затем провести два года в Константинополе на дипломатическом посту. Молодой дипломат весьма бегло говорил на турецком, греческом, албанском и арабском, а также французском и немецком языках и пользовался любовью в регионе. (Степень этой любви была столь велика, что перед началом мировой войны правительство Албании обратилось к нему с запросом, не хочет ли он стать королем. Обри послал домой телеграмму: «Мне предложили албанский трон точка можно ли принять с любовью Обри». Ответ эрла был лаконичным и деловым: «Нет. Карнарвон».)

Обри и Мэри обвенчались 20 октября 1910 года в церкви Святого Джеймса на Пиккадилли. Это была в высшей степени великосветская свадьба, и Альмина настояла, чтобы новобрачные начали свой медовый месяц в Хайклире. Дети, Порчи и Ева, пришли в особенный восторг от этого приглашения, поскольку обожали своего неуклюжего жизнерадостного дядюшку.

Потребовалось немного времени, чтобы одежда Обри вернулась к ее естественному хаотическому состоянию, а вечеринки в Пикстоне приобрели лишь чуточку более достойный вид, будучи дополнены элегантными друзьями Мэри.

В качестве свадебного подарка молодоженам преподнесли великолепный особняк матери Мэри № 28 на Брутон-стрит. Они поселились в нем всего через несколько домов от матери Альмины Мари и за углом от штаб-квартиры Карнарвона на Беркли-сквер. Родственные связи приходились весьма кстати, когда лорд и леди Карнарвон уезжали за границу, как это часто и случалось. Порчи вспоминал, сколь много раз оставался у бабушки, для которой присматривать за внуками составляло несказанное удовольствие, и она разговаривала с ними только по-французски.

К этому времени Альмине исполнилось тридцать шесть. Она была замужем уже семнадцать лет и полностью преобразилась из неизвестной девушки со слегка подмоченной репутацией в олицетворение четы Карнарвонов. По мере ухудшения здоровья мужа графиня брала на себя все больше и больше обязанностей хозяйки для поддержания общественных связей, питавших их жизнь. В те дни Карнарвон предпочитал приглашать знакомых из Египта провести время в Хайклире. Его коллекция небольших изысканных предметов египетского искусства становилась значительной. Карнарвон превратил помещение для завтрака в «Салон древностей» и через Британский музей договорился об изготовлении настоящих выставочных витрин. Альмине пришлось проверять, чтобы прислуга полностью убирала столовую в конце вечера, ибо отныне семья должна была завтракать там.

Альмина занималась не только столь мелкими делами. Ее кипучая энергия жаждала выхода, и она, не таясь, искала вокруг себя нечто такое, что заняло бы ее помимо вихря светской жизни и управления домашним хозяйством.