Леди, берегитесь!

Стараясь не рассмеяться, Тея отпила шоколаду.

— Бог — это старик с седой бородой?

— Нет: Аполлон, Адонис!

— Нептун с водорослями вместо волос?

Мэдди запустила в нее диванную подушку.

— Нельзя же верить всему, что говорит Кэролайн. — Тея поймала подушку и отложила в сторону. — Мне кажется, лорд Дариен не в твоем вкусе.

— У него огненный взор! — упрямо заявила Мэдди.

— У лорда Дариена? Кошмар какой!

— Настоящий Конрад, начиная с черных глаз. У Дариена такие же. Я должна познакомиться с ним, и как можно скорее. Обещай, Тея, если узнаешь, что он намерен появиться на каком-нибудь вечере, предупреди меня!

— Вообще-то, Мэдди, его лучше оставить в покое.

Она взяла книгу. Как любая другая молодая леди, она знала поэму почти наизусть, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы найти нужное место:

Он взором сам умел пронзать насквозь
С усмешкой дьявольскою на устах,
Чья ярость скрытая рождает страх;
Когда ж в нем гнев вздымался невзначай,
Вздыхало Милосердие: «Прощай!»

Мэдди не забеспокоилась, не испугалась, а лишь вздохнула:

— О! Восхитительно!

Тея захлопнула книгу.

— Ты на пути в Бедлам.

— Как это замечательно — сойти с ума!

Выдержав еще полчаса бредовых речей кузины, Тея попрощалась, но в голове у нее все крутился тот отрывок из поэмы. Он казался очень уместным. Это был человек, в котором она рассчитывала увидеть силу разума? Человек, у которого была причина — не важно, что давняя и не вполне правдивая — ненавидеть ее семью?

Вернувшись домой, она столкнулась с матерью в коридоре наверху.

— Как там Мэдди? — поинтересовалась герцогиня.

— Сходит с ума по «Корсару».

Леди Йовил оперлась рукой о стену.

— Только не говори, что она связалась с пиратом!

Тея засмеялась.

— Нет, конечно. Это поэма Байрона.

Герцогиня пришла в еще большее смятение.

— Лорд Байрон вернулся?

— Я о поэме. Не о поэте, мама. Конрад, Медора, Гюльнар, гаремы…

— А, это… Сплошная глупость, а не поэма. — Герцогиня продолжала говорить, провожая дочь до дверей спальни. — Медора была в полном праве заявить, что у ее мужа достаточно денег, чтобы оставаться дома и наслаждаться семейной жизнью. Зачем ему нужно было вновь отправляться в море и заниматься разбоем?

— Потому что мужчины терпеть не могут бездействие, им нравится опасность.

— Это правда. Ты слышала, что Кардью Фробишер серьезно пострадал, когда попытался перелезть через стену, чтобы проникнуть в Тауэр?

— Ради всего святого, зачем?

— Вот именно: зачем, если в Тауэр открыто несколько ворот? И это после того, как он остался жив на войне, получил всего пару царапин. Бедная его мать!

— Я всегда думала, что Медора сделала большую ошибку, пытаясь завлечь Конрада вечерами с музыкой и чтением, — сказала Тея. — Ей бы это удалось быстрее, если бы то были обильные ужины с возлияниями в мужской компании и после охоты.

Герцогиня рассмеялась.

— Какая у меня мудрая дочь! Ты станешь прекрасной женой любому джентльмену. Я вчера видела тебя с Авонфортом…

Она многозначительно замолчала, и Тея ответила:

— Да, он опять сделал мне предложение, но пока я не готова, мама.

— Ну да, ты говорила, что заслужила один легкомысленный сезон, прежде чем остепениться.

Но слова герцогини расходились с выражением глаз, в которых отчетливо читалось — тоже! — что сватовство — дело решенное.

У двери спальни дочери она спросила:

— Поедешь со мной в город сегодня?

Тея понимала, что во время утренних визитов встреча с Дариеном весьма маловероятна, но оставаться дома все же безопаснее. Если родители уедут, то она просто откажется его принимать, когда вдруг пожалует.

— Я лучше помузицирую, — сказала она. — Мне хочется сыграть завтра после ужина новую пьесу.

— Ах как это мило, дорогая!

Упомянув о званом ужине, Тея не могла не подумать о Дариене и о возможной встрече с ним, но музыка отвлекла, ровно до того момента, как возвратилась мать после визитов к своим светским знакомым. Все еще одетая, с порога она раздраженно заявила:

— Как это все надоело! Сколько несправедливых слов в адрес Дариена! Я пыталась смягчить их как могла, но ведь мне пока невозможно открыто выступить в его поддержку.

— Полагаю, да.

— Феба Уилмот покинула Лондон. Никогда тихий, частный отъезд не приобретал такого резонанса.

— Не надо ее осуждать, мама. Встретить Дариена для нее чрезвычайно болезненно.

— Наш лорд Дариен не несет никакой ответственности за смерть ее дочери. Пойдем ко мне, я переоденусь во что-нибудь более удобное, и тогда все обсудим. Даже мерзкого виконта не обвиняли в смерти Мэри Уилмот, — продолжила она по пути в свою спальню. — Так скоро родителей начнут обвинять за грехи детей. К несчастью, они к тому же оказались соседями.

Тея не расслышала.

— Кто оказался соседями?

— Дариен и Уилмоты. Мне кажется, если их дома разделяет площадь, это не вполне соседство.

— Кейв-хаус стоит на той же площади?… — Тея от удивления открыла рот. — Это же невыносимо!