Леди-бесприданница

Лахлан резко отодвинул стул, поднялся и отошел к окну. Флора проводила его взглядом, боясь даже предположить, что разозлила мужа. Однако, если она хочет иметь право голоса в семье, сейчас самое время настоять на своем.

Плечи Лахлана несколько раз поднялись и опустились, указывая на то, как глубоко он дышал. Затем он так же резко развернулся, подошел и снова занял свое место за столом.

– Когда мы поженились, – заговорил он, взяв руки Флоры в свои, – я боялся рассказать о своем прошлом. Понимаешь, я не был уверен в том, что ты – аристократка, выросшая в замке, – сможешь понять меня. Сейчас я вижу, что ошибался. Я знаю, какое доброе у тебя сердце, как взволновало тебя увиденное в Эдинбурге. Твоя идея не просто великолепна, скажу, что я сам всегда мечтал сделать нечто подобное. Я собираюсь также отдавать прибыль от виски «Карнмор» на благотворительность, еще и поэтому мне важно, чтобы дело расширялось.

Лахлан перевел дыхание и продолжал:

– Моя самая большая ошибка в том, что я оставался в Австралии, хотя мог бы вернуться. Из-за этого мама и Анна остались одни, без поддержки. Мама не умела читать и писать, поэтому не могла сообщить мне, в каком ужасном положении они оказались. Я уверен, что владельцы бизнеса должны платить людям достойную плату, чтобы у них была крыша над головой и достаточно еды. От этого выиграют многие, например хозяева магазинов, ведь люди будут тратить деньги в том районе, где живут. Их детям не придется работать с раннего возраста. Если в семье будет достаток, они смогут учиться, а когда вырастут, сделают свою жизнь лучше, как удалось мне. Хотя… – Он замолчал и повернулся к открывающейся двери.

В комнату вошла Анна с Дейви на руках. Она перевела взгляд с брата на Флору, потопталась на пороге и робко спросила:

– Я могу войти?

Лахлан вскочил с места, а Флора поспешила придать лицу благодушное выражение, хотя была раздосадована, что их разговор прервался. Они впервые общались, как настоящие муж и жена, которых сблизили общие интересы и дела. К тому же Лахлан был первым в ее жизни мужчиной, кто не просто выслушал, но и принял ее идеи.

– Доброе утро, Анна. – Флора улыбнулась, правда, несколько натянуто.

– Ты хорошо спала? – Лахлан взволнованно разглядывал лицо сестры.

– Дейви никак не мог успокоиться.

– Все наладится. Вчерашний день был утомительным для нас всех. Садись позавтракай. А после я бы хотел показать тебе замок и окрестности.

Флоре показалось, что Анна с некоторой неохотой села за стол. Лахлан сам наполнил едой тарелку сестры.

Флора протянула руки к Дейви.

– Иди, дорогой, посиди с тетей, пока мама поест.

Лахлан усадил мальчика к ней на колени и обратился к сестре:

– Я подумал, Анна, если ты и Дейви довольны Тилли, я могу освободить ее от других обязанностей, пусть занимается только ребенком.

Анна нахмурилась:

– К чему такие неудобства, Лахи.

– Какие неудобства? Ты у себя дома. Я рад, что вам понравилась Тилли, надеюсь, Дейви не будет долго оставаться единственным ребенком в Лохморе.

– Я еще вчера сказала тебе, Лахи, что не хочу оставаться здесь навсегда.

– Что за ерунда? Тебе здесь понравится. Просто сейчас все непривычно.

Анна не ответила и, кажется, ушла в свои думы. Флора хотела сказать мужу, что не стоит давить на сестру, но вовремя прикусила язык.

– Анна, ты привыкнешь и скоро будешь чувствовать себя здесь как дома. Летом можно будет гулять по пляжу, Дейви будет с удовольствием бегать, играть с Бандитом.

– Ты хочешь держать нас здесь, будто в тюрьме, Лахлан?

Анна спросила шутливым тоном, однако Флоре показалось, что она была предельно серьезна.

Дни шли, похожие один на другой, и к концу ноября стало очевидно, что огромный, мрачный и холодный замок Лохмор пугает Анну. Она скучала по суматохе города и мечтала только об одном – вернуться в Глазго.

Флора изо всех сил старалась подружиться с сестрой мужа, но та по-прежнему чувствовала себя неловко в ее обществе. Несмотря на трудности, Флора была, как никогда, счастлива в браке. Они с Лахланом даже несколько раз отправлялись в деловые поездки вместе, им удалось заключить контракты на поставки виски «Карнмор» и кое-что сделать для организации благотворительного фонда. К сожалению, их отсутствие ухудшило отношения с Анной, приходившей всякий раз в ужас от необходимости остаться в замке без брата. Анна несколько раз заводила разговор об этом с Флорой и Лахланом, пыталась убедить их, что ей лучше переехать в Глазго. Лахлан, однако, и слышать об этом не желал.

– Она скоро привыкнет и передумает уезжать, – сказал он жене, когда та стала призывать его обдумать просьбу сестры. – Они должны быть здесь, с нами, с теми, кто может о них позаботиться.

Флора вздыхала. Ей, как никому, были понятны чувства Анны, страдавшей оттого, что никто не хочет понять ее потребности и желания.

– Анна имеет право на свое мнение, Лахлан. Ты не сможешь сделать ее счастливой против желания.

– Как можно думать, что ей где-то будет лучше, чем в Лохморе? Посмотри, в какой обстановке они живут. Ей просто нужно время, она привыкнет к замку.