Леди для Конюха

- Егор… - выдыхаю и рвусь ему навстречу. Он хватает меня за руки, тянет на себя, усаживая на колени. Прижимает к себе, впечатывая в себя, словно боится, что я исчезну. Я тоже боюсь, что разожми он руки - все рассыплется зыбким песком, окажется очередным сном.

Сколько мы так сидим - не знаю. Краем сознания улавливаю, как Браславский уводит Лейлу, а Егор - меня. Мы остаемся одни в полной тишине на берегу прозрачного озера. Я больше не плачу, только всхлипываю тихо, подрагивая от прикосновений горячих рук. А он гладит меня, лбом прижавшись к виску. Горячее дыхание осушивает слезы, согревает.

- Ты собрался в монастырь, - упрекаю вместо сотни вопросов.

- А что мне еще остается, принцесса? - усмехается горько. - Посмотри на меня, - ловит мой растревоженный взгляд. - Я же инвалид, - хлопает ладонями по подлокотникам кресла. - Даже не мужик. Так, получеловек. Кому я такой нужен?!

- Дурак, - качаю головой, кладу его ладонь на свой живот. - Ты мне нужен. Слышишь? Мне и нашему ребенку.

Эпилог.

Декабрь. Три года спустя.

- София Егоровна, не приставай к отцу, - Кори напускает в голос строгости и малышка на секунду задумывается, хмурит бровки, чтобы спустя мгновение взобраться на колени Егора.

- Паап, ну пойдем, ну пааап, - и в глаза отцу смотрит преданно-преданно.

Егор глядит на жену, та качает головой, не одобряя затею дочери. Егор ее понимает, она до сих пор боится. За него боится. И это чистый кайф знать, что есть кто-то, кому ты не безразличен. Кто-то родной и любимый. Самый близкий. Егор ловит растревоженный взгляд жены и на мгновение возвращается в лето трехлетней давности.

Заболел  Гром, вороной жеребец, супруг Лейлы. Никто не знал, как это произошло и что стало тому причиной. Браславский не спал ночами, ходил к нему и Лейле, которая чувствовала и тосковала. Осматривал. Лечил. Карину с Егором и близко не подпускал к коню. Особенно Карину.

- Он стал неуправляемый, Егор, - говорил Дима, от усталости прикрыв глаза. – Я его сам боюсь. А Карина беременна. Не пускай ее к Грому. А по-хорошему бы…

- Нет, - резко обрывал Егор, зная, о чем в очередной раз пытался заговорить друг. Он не был готов усыпить Грома. – Пока не пришли результаты анализов – нет. 

- Как знаешь, - вздыхал Браславский. – Только жену свою на конюшни не пускай.

Но легче сказать, чем сделать. Карина всегда была упрямой и никогда его не слушала. В ту ночь Егора словно что-то вытолкнуло из сна, грубо и бесцеремонно. Он резко сел, тяжело дыша. Предчувствие ломило затылок, разгоняло пульс до запредельных цифр. А когда Егор не обнаружил рядом Карину – едва не рехнулся. Сел в коляску и поехал на конюшни. Его вело туда то самое дерьмовое предчувствие. Интуиция, которая подвела лишь однажды, сделав его инвалидом. И сейчас, до онемения сжимая пальцы на подлокотниках, он молил только об одном: чтобы его гребаная интуиция обманула, удачно сыграв на его страхах. Не обманула. Она стояла в деннике, где изолировали Грома и гладила жеребца по холке. Егор подъехал ближе и расслышал тихую колыбельную. Кори пела. Гром фырчал и переступал копытами, но не ярился и не трогал принцессу. Но долго ли вороной будет спокойным? И насколько хватит сил утихомиривать животное у Кори, которой рожать вот-вот?

Страх скрутил позвоночник. Липкий, иррациональный. А вслед за ним Гром встал на дыбы, оттолкнув Кори. Та отшатнулась, ударилась о стену и сползла на пол. Все произошло в считанные секунды. Егор забыл, что у него парализованные ноги. Он швырнул свое тело вперед, в узкий проход открытого денника. Закрывая собой единственную любимую женщину и свою еще нерожденную дочь. Спину прошила острая боль. Егор упал на стену, выставив перед собой ладони. Ноги свело судорогой. Но он стоял, пригвожденный к земле одной мыслью: «Никто не спасет его жену, кроме него самого». Сколько он так простоял, не сводя глаз с бессознательной Кори, не знал. Казалось, прошла целая вечность прежде чем он услышал крик Браславского, ржание жеребца и тишину, гулкую и пугающую. Он дрожал. Боль туманила рассудок. И звал Кори. Просил открыть глаза. И она послушалась. Пошевелилась и с тихим стоном распахнула свои синие глаза.

- Привет, - выдохнул Егор и рухнул на пол.

Он заработал новый перелом позвоночника и пропустил рождение дочери. Кори привезла малышку сама через два дня. В желтом костюмчике, она беззубо улыбалась во сне и была самой прекрасной во вселенной.

- Люблю тебя, - шептала Кори, обнимая Егора с дочкой на руках.

- Люблю, - эхом отвечал Егор. – Люблю, - целуя пахнущую молоком маленькую Соню.

- Все, все, сдаюсь, - вздохнув, поднимает вверх руки, признавая очередное поражение перед своей маленькой принцессой.

- Егор, - едва слышно зовет Карина.