Леди-Дракон. Факультет оборотничества

Дальше Клэя опять скрутил приступ кашля, и мое «виновата» потонуло среди прочих звуков.

— Понятно, — вздохнула госпожа Сероглазая. — Как дети малые, честное слово. Зря ты, Клэй, уехал. Меряй температуру, быстро!

Я улыбнулась. Мама есть мама. И то, как Клэй беспрекословно ее послушался, было очень мило. Я хотела было уж уйти к себе, чтобы не мешать, благо госпожа Сероглазая как раз принялась читать рекомендации лекарки, но тут раздался еще один стук в дверь. Пришлось пойти открывать.

— Вил! — Элис округлила глаза. — Ты что тут делаешь?

— Мы же собирались вместе пойти в академию! — вспомнила я. — Прости, Элис, у меня тут такое…

Подруга живо заинтересовалась новыми сплетнями и происшествиями в моей жизни. Как будто в театр ходит, честное слово!

— В общем, Клэй заболел, — решила я отделаться малой кровью. — Воспаление легких.

— Как?! Он же Погонщик, они здоровые, как кони.

И Элис подозрительно прищурилась, а я вздохнула.

— Мы вчера поругались, он меня поцеловал. Почти уложил в койку, а я привязала его к кровати и ушла. Окно от ветра открылось, и он часа полтора сидел полуголый в холодной комнате. Простыл. Обиделся.

По мере того как я рассказывала, глаза Элис становились все больше и больше. Она, кажется, потеряла дар речи, а когда его вернула, едва ли не на весь коридор изрекла:

— Вил, вы ненормальные! Оба! Вам обязательно друг друга калечить?

Я даже чуть-чуть покраснела, вспомнив все эпизоды с попаданием в лазарет. Я резала Клэя шипами, он отправлял меня в нокаут своими способностями. Теперь вот лежит, еле дышит. Да-а, поистине высокие чувства.

— Ладно, — решила я, — к нему мать пришла, смысл мне там сидеть? Подожди десять минут, я оденусь.

Но дойти до двери я не успела. Громкий и властный женский голос, последовавший за звуком открывшейся двери, вопросил:

— Куда?!

Я так и замерла на полпути.

— Э-э-э… учиться?

Почему-то перед мамой Клэя я себя чувствовала, как перед собственной.

— Никакой учебы, — отрезала та. — Лекарь объявила карантин.

— Зачем?! — хором спросили мы с Элис.

— У него же воспаление. Зачем карантин?

— Ты меня спрашиваешь? Не знаю, но никого не впускать и не выпускать. Давай, заходи обратно. Элис, милая, тоже можешь зайти, но три дня — ни ногой из комнаты.

Я впервые в жизни видела, чтобы человека так быстро сдуло в неизвестном направлении!

— Это тебе, Клэй. — Госпожа Сероглазая поставила слева, на столик у кровати, графин с морсом.

Потом обошла кровать и поставила такой же у моей стороны.

— Это тебе, Вил.

Я вздохнула. Ненавижу клюквенный морс! Сколько можно его пить? Второй графин, а время только близится к вечеру. Если не усну сейчас, умру, превратившись в гигантскую клюкву.

— Температура?

Мать Клэя забрала у меня изо рта градусник и удовлетворенно кивнула. Температура Клэя ее не устраивала, но она давала ему какое-то зелье, и мне казалось, кашель стал чуточку меньше. Это радовало, но соображения я свои решила оставить при себе. Зелье давали и мне для профилактики, но в меньшем количестве.

— Ну и кому ты заплатил за этот карантин? — прошипела я, когда мы сидели, давясь морсом.

— Инеевая, — Клэй закашлялся, — хватит, может? Мне вообще не до пикировок с тобой.

Вот как-то… я даже прониклась. Он выглядел таким уставшим, что не хотелось на него ругаться. Вот только…

— А почему ты всегда кашляешь, когда я задаю неудобные вопросы?

И Клэй… да, он закашлялся! Причем явно издеваясь. Захотелось взять и сделать ему что-то очень нехорошее. Однако судьба все сделала сама. Мать Клэя, пока мы хлебали морс, собиралась на ужин.

— Я заказала, вам прямо сюда принесут, как закончится ужин внизу. Отдыхайте пока.

Ее совсем не смущало, что мы валяемся на одной кровати. Удивительная женщина!

— Мам, — Клэй даже улыбнулся, — иди домой, мы в порядке. Отлежимся, зелье допьем, лекаря вызовем, в академию выпишемся. Незачем тут сидеть.

— Размечтался! — отрезала Сероглазая. — Знаю я, как вы будете лечиться. Нет уж, поживу у вас, раскладушку мне уже обещали принести к ночи. Я тебя уверяю, Клэй, под моим руководством вылечишься быстрее, и Вил не заболеет.

Когда дверь за женщиной закрылась, я повернулась к Клэю и проорала ему прямо в ухо:

— Бу-га-га!

Он презрительно фыркнул и отвернулся. Да, не ожидал Сероглазый такой подставы. Лекарке он, может, и заплатил за этот псевдокарантин, но мать в дело вмешалась совершенно некстати. И жить теперь три дня под ее присмотром, и даже меня достать не удастся.

Мстительно хихикая, я тоже решила поспать. Что еще оставалось делать, свет-то Клэй погасил.

Радость длилась недолго. Клэя знобило — повышалась температура. Кашлял он все равно страшно. Мой вздох в комнате прозвучал слишком громко. Ладно, признаем, я виновата. Несмотря на то что он подставил меня с этим карантином, я виновата в том, что он заболел.