Леди Элизабет

На берегу и нашел ее адмирал. Он снова заключил Элизабет в объятия, и она растаяла в них, будто в том не было ничего особенного, не в силах что-либо с собой поделать.

— Элизабет! — выдохнул он между поцелуями. — Я совершенно измучен!

— Это… неправильно, — сбивчиво пробормотала она, но отклик тела противоречил словам.

— Любовь не бывает неправильной, — тихо молвил адмирал.

— Но королева… — слабо возразила она.

— Королева ничего не узнает, — поклялся он. — Я ни за что не причиню ей боль, особенно в такое время.

Элизабет ощутила укол ревности при намеке на состояние Екатерины. Она представила, как он занимается любовью с женой, зачиная новую жизнь… У нее перехватило дыхание. Как же ей хотелось разделить с ним эту запретную радость! Согласись она выйти за него замуж, ее положение не было бы столь печальным. Ужасная несправедливость.

Адмирал целовал ее в шею, крепко удерживая за талию.

— Я должен увидеться с вами наедине, — хрипло прошептал он.

— Это невозможно, — услышала Элизабет собственные слова.

Но душа ее пела: возможно! Она больше не могла без него.

— В воскресенье, — тихо сказал он. — Я редко хожу в часовню на утреннюю службу, так что королева не заметит моего отсутствия. Притворитесь больной — скажите, что у вас месячные и болит живот. Тогда нас никто не заподозрит. И избавьтесь от мегеры, которая вас стережет. Потом я приду, и никто нам не помешает.

Элизабет ощутила пугающий трепет. Как она могла согласиться? Она знала — это неправильно, так нельзя. Но тело ее пылало желанием, и она не могла устоять.

— Скажите, я могу прийти? — требовательно спросил он, крепче сжимая ее и сверля взглядом темных глаз.

— Можете, — прошептала она и, вырвавшись из его объятий, устремилась к дому. Длинные рыжие волосы развевались на бегу.

Она уговаривала себя не делать этого. Нет, она сделает, и незачем себя обманывать. Да, незачем. Совесть боролась в ней с горячим желанием, приводя Элизабет в смятение. От ее врожденного здравомыслия не осталось и следа, и она не могла убедить себя, зная в душе, что получит желаемое.

— Пожалуй, я полежу немного сегодня, — сказала из постели Элизабет. — Мне что-то нездоровится.

— Что случилось? — спросила Кэт, просовывая голову меж занавесок.

— Очень болит голова, — пожаловалась Элизабет, предпочтя не ссылаться на месячные; Кэт вскоре все поняла бы, не найдя окровавленных тряпок.

Гувернантка пощупала ее лоб:

— По крайней мере жара у вас нет.

— Нет, просто мигрень, — поморщилась Элизабет, надеясь, что выглядит достаточно убедительно.

— Хотите, чтобы я посидела с вами?

— Нет, мне просто хочется спать. И вовсе незачем пропускать из-за меня молитву.

— Что ж, отдыхайте, — успокаивающе сказала Кэт, задергивая занавески.

Она немного повозилась, раскладывая одежду Элизабет, затем послышался щелчок закрывшейся двери. Облегченно вздохнув, Элизабет сосчитала до десяти, после чего вскочила с постели, плеснула в лицо розовой водой и расчесала волосы. Сменить простую сорочку на расшитую она не осмелилась, так как Кэт наверняка спросила бы, зачем это ей, а подозрений вызывать было нельзя.

Когда в дверь постучал адмирал, она была уже готова и сидела в кресле, одетая в черное бархатное платье поверх тонкой сорочки. Огненно-рыжие волосы падали на плечи, отчего она показалась адмиралу еще прекраснее. Быть может, ее чуть портили узкие губы и нос с горбинкой, но свет ее очей, так похожих на материнские, притягивал и манил, а высокая стройная фигура вызывала неодолимое желание. К тому же она была дочерью короля, что лишь добавляло остроты, разжигая страсть Томаса.

Какое-то время он стоял, не сводя с нее взгляда, а потом вдруг упал на колени, заключив ее в объятия и мягко целуя в губы. Элизабет растерялась, не зная, сколь далеко он намерен зайти.

— Милая, — прошептал он, утыкаясь носом ей за ухо, а после вновь ища ее губы. — Как же мне тебя хочется!

Элизабет не знала, что ответить. Неужели это и есть любовь? Она не сопротивлялась, когда он поднял ее на руки, словно перышко, и отнес на постель, нежно уложив среди смятых простыней. Потом он оказался рядом с ней, настойчиво шаря руками под бархатным платьем и гладя ее тело сквозь тонкую материю сорочки. Охваченная наслаждением, она еще крепче обхватила его за шею.