ЛЕДИ ФЕНИКС

- Перестань, - возмутился Дед. - Ты хоть представляешь, каково отдать любимую женщину другому? Ты понятия не имеешь об этом навязчивом кошмаре, о постоянной боли, что рвет на части. Ни черта ты не знаешь, - покачал он головой, а я вдруг испугалась, потому что поняла, сейчас он говорил вовсе не о Тимуре. И впервые подумала, что он пережил, когда за две недели до нашей свадьбы я сказала, что влюбилась в другого? И он по-отцовски, гладя меня по голове, сказал, что все понимает. Он старше, чем мой отец, а моя любовь к нему всего лишь юношеская влюбленность, которая проходит слишком быстро. А потом мой парень исчез, и Дед утешал меня и говорил, что надо верить в лучшее, а когда изувеченный труп парня нашли, вновь утешал, а я, через год узнав, кто стоял за этим убийством, решила, что он сукин сын, и ни разу не подумала о том, что он чувствовал тогда? Не подумала, но простила. Потому что не простить не могла. А теперь все повторяется. Прав был друг Лялин, я такую кашу заварила, что годами не расхлебаешь.

Дед, видя мою задумчивость, должно быть, решил, что его слова возымели нужное действие, воодушевился и продолжал уже отеческим тоном:

- Ты сама сказала, он собирается жениться, и ты вроде бы ничего против не имеешь. Тогда какой смысл в твоем поступке?

- Никакого, - вздохнула я. - Я тебе больше скажу: я вообще смысла не вижу. По крайней мере, в своей дурацкой жизни.

Я тут же пожалела об этих словах, потому что он вдруг весь как-то съежился, и в его глазах мелькнул страх. Очень странно было видеть Деда таким, непривычно уж точно.

- Ты с ума сошла, - пробормотал он, а я покачала головой.

- Извини. Я совершенно не это имела в виду, мысли о суициде меня не посещают.

Но мои слова его не успокоили, более того, напугали еще больше. Он подошел, положил руку мне на плечо, сжал его и заговорил:

- Детка, у тебя тяжелый период, его надо просто пережить. Поверь мне... И лучше, если мы... Хорошо. Помни об одном: я всегда рядом и всегда готов помочь.

- Спасибо, - сказала я, похлопав его по руке.

- Вот и отлично. Не возражаешь, если сегодня я все-таки останусь у тебя?

Ну вот, он опять добился своего, и мне нечего было возразить. Человек обо мне беспокоится... Не хватает только, чтобы Дед решил, будто меня в самом деле посещают мысли о самоубийстве, и вознамерился обретаться рядом, дабы предотвратить роковой шаг.

- Давай спать, - сказала я, поднимаясь, и пошла стелить ему постель.

***

Утром, завтракая, он был молчалив и задумчив, приглядывался ко мне. Я сияла, как новенькая монетка, давая понять, что вчерашние глупые мысли уже в прошлом и спасать меня не надо.

На работу мы поехали вместе, расстались в холле, и я вздохнула с облегчением. Не успела я войти в свой кабинет, как там появился Ларионов.

- Каримова в поезде не было, хотя билет он в самом деле купил, - с порога заявил он. - Я навел справки, где он может обретаться.

- И что?

- Везде и нигде. То есть его земляки утверждают, что податься ему некуда. Но это ведь ничего не значит. Я вот что подумал... - сказал Ларионов, устраиваясь на стуле. - Такому поведению должна быть причина.

- Не поверишь, я думаю о том же, - с серьезной миной ответила я, Ларионов поморщился.

- Я знаю, что ты меня терпеть не можешь, но если мы работаем вместе.., расскажи мне, в чем там дело... Поиски могли бы быть более эффективными.

- Ты знаешь то же, что и я. Девчонка не появляется дома, а ее парень вместо того, чтобы ехать на родину, болтается где-то здесь. Как ты верно заметил, этому должна быть причина. Первая: большая любовь. Он просто не желает оставлять любимую.

- А вторая причина?

- Он не желает ее оставлять, но большая любовь здесь ни при чем. И тут уместно вспомнить о недавнем убийстве.

- Думаешь, Каримов к нему причастен?

- Или девушка так считает. В любом случае ее надо найти.

- Какого хрена менты не чешутся?

- Не видят повода вмешиваться.

- Так растолкуй им...

- Дельный совет. Что еще?

- Ребенок Зотовой действительно умер на седьмой день. Никаких сомнений.

- Один ребенок умер, а другой через неделю после этого родился, - пробормотала я.

- Если ты имеешь в виду Юлю Бокову, то родилась она за сотню километров от их города. Сколько еще детей родилось в тот день в округе?

- Должно быть, немало.

- Вот именно.

- Что тебя смущает?

- Не знаю, - честно ответила я.

- Ребенок умер, подтверждением чего являются сохранившиеся документы. Двадцать лет назад было совершенно немыслимо похитить ребенка, если ты об этом.

- Немыслимо для рядового гражданина. А для Бокова?

Ларионов задумался.

- Чисто теоретически это возможно, но... Ребенок умер, по крайней мере, я склонен в это верить.

- Отлично, - кивнула я, не желая продолжать разговор.