Леди-горничная убирается

— Вы! — Агата вскочила. — Вы черствые, бездушные люди…

— Тело Тристана сейчас в полиции. Но как только они его… вернут… — я сглотнула — у меня вдруг перехватило дыхание и остро заболело в груди. И спрятала руки под скатерть, чтобы не видно было как сильно, до боли, пришлось их стиснуть в кулаки. — Марита может делать как считает нужным.

Вот только организовывать похороны мне сейчас и не доставало!

— А я сделаю, что необходимо.

— Мой законник позаботится, чтоб не задерживали… лишнего. — смущенно пробормотал Криштоф… и его пальцы под прикрытием скатерти легли поверх моего стиснутого кулака… и медленно, бережно погладили. Ласкающим движением прошлись по костяшкам… погладили, заставляя кулак разжаться… и успокаивающе обхватили ладонь.

Я замерла, чувствуя как опять перехватывает дыхание — но уже совсем по другому! Я еще ни с кем… никогда… не держалась за руки под скатертью, обмирая от того, что вокруг полно людей — и никто из них не знает о нашей маленькой тайне!

Криштоф одной рукой взялся за чашку… а второй пощекотал мне ладонь. Мне пришлось закусить губу, чтобы не захихикать.

Я покосилась на него укоризненно, он улыбнулся мне одними глазами, отпил… и пощекотал ладонь снова.

— Гхм… — хихиканье удалось замаскировать то ли под кашель, то ли под икоту…

— Вы плачете, леди Летиция? — вскинулся Сигурд.

— Нет-нет… Я совсем… вот ни капельки не плачу! — и принялась отнимать свою ладонь у этого… диверсанта!

— С соседями как прикажете? — проскрипел О’Тул, глядя только в собственную тарелку — это позволяло ему не смотреть ни на Мариту, ни на меня. — Можем сразу приглашения на Черный бал разослать, с пометкой, что дату сообщим позже? Или уж когда сами знать будем?

Если бы я имела право учреждать ордена, прямо сейчас основала бы орден вилки. За высшее самообладание, которое мне потребовалось, чтоб не отшвырнуть свою, вслед за госпожой Тутс и Маритой. Черный бал! Я умудрилась забыть!

— Я слыхал об этом оригинальном южном обычае. — над очередной булочкой проворковал лорд Трентон.

Между прочим, дома ему не разрешают столько мучного! Напомнить, что ли?

— В нем нет ничего особо… оригинального. — вместо этого проворчала я. — Хотя бы в сравнении с северной погребальной тризной.

— Что такого в тризне? — вскинулся Сигурд. — Собираются родня, друзья, соседи, сослуживцы там… Каждый приносит свою еду с выпивкой, накрывают стол: чем больше народу знало покойного — тем стол богаче…

— А ставят этот стол прямиком на могилу. — напомнила я.

— Так где ж еще говорить о заслугах умершего, как не над его головой? — возмутился лейтенант. — Сидим себе спокойно, поминаем ушедшего, заслуги его, а не… пляшем! — в голосе его промелькнуло неодобрение.

— Сколько раз уже эти ваши Черные балы видел — каждый раз в дрожь кидает. — поддержал Ка Хонг. — Муж, допустим, помер, а жена с другим в обнимку кружится — и все, вроде как, в его честь?

— Молчал бы уже! — оборвала его Гюрза, — Вы, дикие, вообще помершего к седлу привязываете и скачку устраиваете: от его дома до кладбища! И ставки делаете: кто первый доберется — живые или покойник! Я на похоронах у свекра, как порядочная, пирожков по маминому рецепту напекла, несу на кладбище, думаю — чего никто больше-то не идет? И тут — сперва копыта грохочут, потом пыли туча, а потом и он мимо галопом пролетает — свекор покойный! На своем любимом гнедом, в мундире и при сабле! Чуть сама богам душу не отдала! А этот вот… ссыночек… — она потыкала Ка Хонга пальцем в плечо. — …разом со свекровью — следом. И гостей… табун!

— Папаня молодец, даже после смерти всех обогнал! — гордо приосанился Ка Хонг. — Степняк на коне живет и на коне помирает! Скачки — это вам не бал!

— Будем считать, мы здесь на юге и живем, и умираем танцуя! — рыкнул де Орво.

— Да вы все дикие какие-то! — возопила белая, как мел, госпожа Тутс. — Одни на кладбище пьют-жрут, другие пляшут, третьи скачут… Слава богам, мы в столице живем — у нас таких мерзостей не бывает!

— Простите, сударыня, но у вас в столице… — надменно начал де Орво. — Ни традиций…

— Ни обычаев! — подхватил Ка Хонг.

— Ни правил! — закончил Сигурд.

И правда, сколько похорон за десять лет в столице видела — каждый раз в ужас прихожу! Сперва кладбище под этим их вечным дождем, а потом чинные посиделки в гостиной с чашечкой чая, скорбно поджатыми губами и вымученными соболезнованиями. Не удивительно, если после такого родне вслед за покойным уйти захочется!

— Что вы, право… — лениво протянула Анита. — Это же хорошо, что госпожа Тутс не поддерживает наши… пляски. Все равно у модисток в Приморске сейчас не протолкнуться — все наши соседи там.

— Все? — несчастным голосом переспросила Марита.

— Все. — припечатала госпожа Влакис. — Они и после приезда леди Летиции едва держались, чтоб сразу не нагрянуть — а уж сейчас, когда у вас и член Имперского Совета в гостях, и офицеры из гарнизона наверняка будут… За каждый ярд черного шелка такие схватки кипят, куда там войне!