Леди греха

Но она ведь не знала, что все закончится так ужасно… Да-да, она не предполагала, что Натаниел поцелует ее, и, конечно же, не ожидала от себя такой реакции, не знала, что сразу же капитулирует.

Вспомнив о своей несдержанности, Шарлотта густо покраснела. Ах, почему же она отвечала на поцелуи Найтриджа? Что заставляло ее так вести себя?

Тут Джейкобс наконец-то закончил с платьем, и Шарлотта приняла из его рук мантилью. Лицо слуги оставалось непроницаемым, когда он провожал ее к двери, выходящей в сад. Шарлотта подозревала, что была не первой, кому он показывал этот путь. Женщинам с дурной репутацией.

Увы, сегодня она вела себя именно так – как дама с сомнительной репутацией. Следовательно, именно так она и должна покидать этот дом. Через кухонную дверь!

Шарлотта быстро прошла по дорожке, ведущей к выходу на Виго-стрит. Она надеялась, что никто из знакомых ее здесь не увидит, и все же решила, что никогда больше не наденет эту мантилью и эту шляпку – на всякий случай.

Добравшись до своей кареты, Шарлотта приказала побыстрее отвезти ее домой. Когда экипаж тронулся с места, она со вздохом откинулась на спинку сиденья – ей вдруг представилось, к чему мог привести скандальный эпизод, если бы граф застал ее у сына.

Плохо, что она растаяла, как наивная девица, когда он поцеловал ее. И еще хуже, что она, полураздетая, оказалась у него на коленях. А потом, когда граф Норристон едва не застал ее в таком виде, ей пришлось в спешке одеться и тайком выскочить из дома – о, как это унизительно!..

Но все же самое ужасное и пугающее – это устремленный на нее взгляд Натаниела.

И его уверенность в себе.

А также то, что он сказал, когда они обнимались на софе.

«Мне не нужны слова, чтобы узнать о вас все».

Шарлотта надеялась, что ошибается, но боялась, что это именно так.

Найтридж слишком много знал о ней.

И скорее всего он понял, что именно она была женщиной на той самой вечеринке – женщиной в полумаске, украшенной драгоценностями.

– Ты ужасно выглядишь. – Граф Норристон строго посмотрел на Натаниела – так смотрел он на своих сыновей и много лет назад, когда они еще были детьми. Но если в те времена граф частенько заставлял себя хмуриться, то сейчас было абсолютно ясно: он действительно недоволен младшим сыном, в высшей степени недоволен. Впрочем. Натаниела это не очень-то заботило: он давно уже оставил попытки заслужить одобрение отца.

– О Господи, а что это у тебя на шее? Любовный укус? Черт возьми, застегни воротник! И вообще, тебе следует проявлять хоть какое-то благоразумие. Неужели ты этого не понимаешь?

Натаниел молча пожал плечами – и вдруг улыбнулся, вспомнив о женщине, только что покинувшей его дом. Неужели он ошибся? Или Шарлотта – действительно та самая незнакомка в полумаске?

Граф опустился в обтянутое зеленым шелком кресло. Заметив графинчик с остатками бренди, проворчал:

– Уже пил?

– Да, и немало. Потому что никак не мог не пить. Поверьте, любой другой день будет лучше, чем сегодняшний

– А разбитое окно – вероятно, следствие твоего состояния?

Натаниел снова пожал плечами:

– Просто вышел из себя, вот и все.

– Все еще хандришь из-за Бинчли, а? – Граф немного смягчился. – Возьми себя в руки. Он был виновен, и суд не оправдал его, несмотря на твое актерство. Закон не игра, и тебе это хорошо известно.

Натаниел вздохнул и отвернулся, пытаясь побороть душивший его гнев. Он прекрасно знал: графу Норристону ужасно не нравилось, что его младший сын был адвокатом. Немного успокоившись, он снова вспомнил о Шарлотте. Удалось ли ей благополучно покинуть его дом? Да, скорее всего, удалось. Маловероятно, что ее видели, когда она выходила от него. Но все же…

– Что это за запах? – Граф поморщился.

Натаниел молча повернулся к отцу.

– Это духи? Сегодня здесь была женщина, не так ли?

– Мои женщины – повсюду. А это – запах благовоний, которые я жег ночью, – довольно убедительно солгал Натаниел; этот талант он обрел еще в юности, что очень облегчало его взаимоотношения с отцом.

– Благовония? Католические глупости!

– Эти благовония из Калькутты.

– Тогда языческие!..

– Но мне нравятся глупости, даже языческие. А теперь скажите, зачем вы приехали.

Было совершенно ясно: граф пожаловал вовсе не для того, чтобы составить сыну компанию или выразить сочувствие в связи с неудачей при защите Бинчли. Более того, он не признал бы вины Натаниела, даже если бы считал Бинчли невиновным. Лишь леди Марденфорд сумела понять, каким адом стал для него сегодняшний день. Эта женщина проявила необычайную отзывчивость, а ведь они не были друзьями. Теперь, когда он почти протрезвел, ему стало понятно, какое благородство она проявила и какое мужество ей потребовалось для того, чтобы приехать к нему. А он приставал к ней, точно к шлюхе, он унизил ее. К тому же она едва не стала жертвой скандала.

Конечно, Шарлотта не очень-то противилась, когда он принялся ее целовать, но это ровным счетом ничего не значило. Его поведение нельзя оправдать.

Что же касается загадочной богини в полумаске… Не мог же он сказать леди Марденфорд, что, лаская ее, он думал о другой женщине.